Бен Орлин - Математика с дурацкими рисунками. Идеи, которые формируют нашу реальность

По мнению Мура, изучение истории по-своему бездонно [269]. Чем пристальней мы всматриваемся, тем больше видим. Конечный фрагмент пространственно-временного континуума может заключать в себе бесчисленные слои деталей, позволяющих выстраивать причинно-следственные цепочки анализа до бесконечности. Хаос порождает сложности на протяжении всего пути, картина никогда не распадается на пиксели, расследование не заканчивается, дело не упрощается.

Так что же, история хаотична, как игра «Жизнь» — простая в малом масштабе, но непредсказуемая в большом? Или она непредсказуема, как погода, — своевольные каждодневные колебания усредняются в долгосрочной перспективе, и в целом климат довольно стабилен? Или, может быть, она похожа на снежинку Коха — хаос на каждом уровне, сложность в любом масштабе? Эти три метафоры борются в моем сознании, словно три презентации в PowerPoint, спроецированные на один экран [270]. Иногда мне кажется, что я уже на грани понимания, — но вот я заглядываю в ленту новостей, и мир вновь преображается, принимая новый облик, странный и непостижимый.

Элементы этой книги немного похожи на атомы моего тела: они лишь номинально и временно «мои». Они бродили во мне на протяжении многих лет; их источников слишком много, чтобы отследить все или воздать им должное. Лучшее, что я могу сделать, — просто указать на общую экосистему, которая сделала эту книгу возможной.

За стиль этой книги я благодарен всем остроумным и добросердечным сотрудникам Yale Records {85} ; прежде всего я снимаю шляпу перед Дэвидом Клампом и Дэвидом Литтом, Михаэлем Гербером и Михаэлем Торнтоном.

Ракурс для этой книги я нашел благодаря моим выдающимся коллегам в школе имени Короля Эдуарда {86} , особенно благодаря вам, Том, Эд, Джеймс, Кэз, Ричард, Ней… Да чего уж там, черт возьми, благодаря вам всем. Учителя — шутливый, въедливый, разносторонний, любознательный и слегка сумасшедший народ, и я горжусь тем, что я к нему принадлежу.

За понимание цели этой книги я благодарен моим ученикам и моим учителям, которые бессчетными (ℵ 1) {87} способами сформировали мое представление о математике и мире.

Я заранее приношу извинения за все ошибки, допущенные в этой книге (особенно за все прозеванные благодарности).

За сам факт существования этой книги я благодарю: десятки любезных коллег и друзей, которые высказывали комментарии и советы (см. примечания); Чэнка Дизеля — за то, что он изящно превратил мои каракули в нечто удобочитаемое; Майка Оливо — за то, что просветил меня по поводу вуки; Пола Кеппла — за то, что он собрал прорву никудышных рисунков в единое целое, и оно стало прекрасным; Элизабет Джонсон — за то, что она выступила миротворцем в омерзительном побоище между мною и дефисами и знает, сколько букв «е» должно быть в слове «Че-е-е-е-ерт!»; Бетси Халсебош, Кару Томсон и других сотрудников издательства Dog & Leventhal ; Дадо Дервискадика и Стива Троха — за то, что они увидели прообраз этой книги (за целую вечность до того, как его смог увидеть я) и помогли мне дойти до финала; и Бекки Кох — за блестящую редактуру (похоже, эта профессия требует изощреннейших навыков одновременно исполнительного продюсера и воспитателя детей).

Передаю слова любви и благодарности моей семье: Джиму, Дженну, Кэролайн, Ларку, Фариду, Джастину, Диане, Карлу, моему счастливому треугольнику Сорайе, моему картофельному кудеснику Скандеру, Пегги, Полу, Кайе и кланам Орлинов, Хоганов и Уильямсов во всей их полноте. Я храню теплые воспоминания об Алдене, Роз, Полине и, конечно же, Донне.

И наконец: спасибо, Тэрин. Ты выбрала математику, и я рад, что мы отправились в это путешествие вдвоем. Я люблю тебя даже сильнее, чем я тебя троллю.

Термин теории игр. Выигрыш одного игрока равен проигрышу другого. Простейший пример — игра в орлянку. Строго говоря, уроки математики не являются такой игрой: все ученики могут одновременно получить высший балл и «выиграть» (или наоборот), хотя, конечно, это крайне маловероятно. — Прим. пер.

Эндрю Уайлс (род. 1953), профессор Принстонского университета. — Прим. пер.

Любой многочлен n -й степени над полем комплексных чисел имеет в нем ровно n корней (с учетом кратности). — Прим. науч. ред.

См.: Декарт Р. Рассуждение о методе с приложениями. Диоптрика, метеоры, геометрия. — М.: АН СССР, 1953. — Прим. пер.