Игорь Дмитриев - Академия благих надежд

Во всех беседах Лейбница с царем красной нитью проходила тема создания Академия наук и художеств с широкими функциями и полномочиями, Академии, которая бы не только проводила научные исследования, но и руководила начальными училищами, подготовкой и аттестацией учителей, а также всем книгоизданием.

Кроме того, Лейбниц поделился с Петром своими идеями о развитии транспорта в России (в том числе о строительстве Волго-Донского канала), об осушении болот, о добыче полезных ископаемых, о новых фабриках, мануфактурах, горных заводах и о многом другом. Особый акцент философ делал на необходимости организации академических экспедиций с широким кругом задач, в которые входили бы и поиск сухопутного перешейка между Азией и Америкой (или доказательство отсутствия такового), и измерение отклонения магнитной стрелки компаса в разных широтах, и картографические работы, и исследование флоры, фауны и минералов отдаленных регионов России, и изучение языков местных жителей, и т. д.

Ко второй, карлсбадской встрече с царем, состоявшейся в конце осени 1712 года, Лейбниц подготовил пространную записку [53], где, в частности, развивал мысль о создании в четырех городах России (Москве, Петербурге, Киеве и Астрахани [54]) университетов, которые должны были составить единое целое со средними школами и Академией. Разумеется, не были забыты библиотеки, научные музеи, обсерватории и т. п. Причем Лейбниц неоднократно подчеркивал: «Хорошо, если все то начертание будет исполнено сразу, руководимое единым духом» [55].

Во время этой встречи немецкий философ официально получает обещанную еще в Торгау должность тайного юстиц-советника с окладом 1000 серебряных талеров в год [56]. Лейбниц ликовал – его долгожданные надежды наконец-то сбылись. Но он рано радовался. Его приглашение на русскую службу оказалось не более чем красивым жестом: получив единовременно 500 талеров, Лейбниц затем на протяжении нескольких лет безуспешно пытался добиться выплаты обещанного ему жалованья.

Что касается встречи и бесед в Пирмонте, то их результатом стал ряд записок Лейбница по организации научной, образовательной и административной системы России, подытоживавших его предыдущие проекты.

В многочисленных записках Лейбница обращает на себя внимание их преимущественно утилитарная направленность. И в этом позиции немецкого философа и русского царя вполне совпадали. Как заметил А. Ю. Андреев, «Лейбниц всячески подчеркивал практический характер образования», которое должно ввести в России. Так, «богословский факультет, по его мнению, должен готовить к миссионерству, юридический – к конкретной юридической практике, а также подготовке чиновников в области государственного права и международных отношений новейшего времени; медиков также следует готовить практически, в госпиталях и больницах, под надзором более опытных врачей…

В записках Петру университеты играют лишь подчиненную роль – они призваны готовить к службе, а главная отведена Академии наук, которая сосредотачивает в своих руках основные функции научного органа в государстве» [57].

Но и говоря об Академии, Лейбниц в первую очередь отмечает необходимость проведения не столько, как бы мы сегодня сказали, фундаментальных научных исследований в сфере физико-математических наук, сколько прикладных, направленных на удовлетворение государственных потребностей или же на сбор эмпирической информации, опять-таки имеющей то или иной прикладное значение (скажем, о фауне и флоре Сибири и других регионов или об отклонении магнитной стрелки компаса от линии меридиана, которым в то время пользовались в морской навигации для определения долготы). Именно поэтому его проекты и идеи привлекли внимание Петра. «Не материя сама по себе, – напишет с грустной иронией 200 лет спустя акад. П. И. Вальден, – а материя, встречаемая в России, составляла главную задачу исследования» [58].

Разумеется, Петр принял отнюдь не все, что ему предлагал Лейбниц. К примеру, последний полагал целесообразным учредить особую Коллегию народного просвещения, о чем писал практически во всех записках царю [59]. Вообще, околонаучной бюрократии посвящены самые вдохновенные абзацы Лейбницевых записок. Петру это импонировало, но в данном случае он поступил иначе: учредил не Коллегию народного просвещения, но – среди прочих – Берг- и Мануфактур-коллегии [60], которые проект Лейбница не предусматривал.

Разрабатывая свою концепцию введения наук в Россию, Лейбниц не забыл и о финансовой стороне дела. В одной из записок, подготовленной им к встрече с Петром в Торгау, немецкий философ оценил расходы на все предприятие в 10 тысяч талеров в год, т. е. около 7 тысяч рублей (1 талер в первой половине XVIII века равнялся примерно 70 русским копейкам) [61]. Что касается упомянутой выше ученой коллегии, функции и полномочия которой от одной Лейбницевой записки к другой все более разрастались [62], то, «чтобы она была в состоянии исполнять свою обязанность и удовлетворить его величество, не отягощая его казны» [63], Лейбниц рекомендовал дать ей разные привилегии: издание календарей и газет, ссудные и страховые кассы, лотереи, т. е. многое из того, что он в свое время проектировал в Берлине и что там, за исключением календарей и обработки шелка [64], не нашло воплощения.