Марк Уральский - Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Русская интеллигенция есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образование (Н. Бердяев). ‹…› Идейной формой интеллигенции является её отщепенство, её отчуждение от государства и враждебность к нему (П. Струве). ‹…› …интеллигенция всегда охотно принимала идеологию, в которой центральное место отводилось проблеме распределения и равенства (Н. Бердяев). ‹…› Если можно было бы одним словом охарактеризовать умонастроение нашей интеллигенции, нужно было бы назвать его морализмом. ‹…› Морализм русской интеллигенции есть лишь выражение и отражение её нигилизма (С. Франк). ‹…› масса интеллигенции была безлична, со всеми свойствами стада: тупой косностью своего радикализма и фанатической нетерпимостью (М. Гершензон). ‹…› Интеллигенция была идеалистическим классом, классом людей, целиком увлечённых идеями и готовых во имя своих людей на тюрьму, каторгу и на казнь. Интеллигенция не могла у нас жить в настоящем, она жила в будущем, а иногда в прошедшем (Н. Бердяев) [ПУШКАР].

Вышедшие к тому времени на широкую публицистическую сцену марксисты, также заявляли свое крайне нигилистическое отношение к интеллигенции, утверждая, что общественно-политическая позиция интеллигенции — есть проявление ее имманентных характеристик ‹…›: социального и психологического отчуждения («отщепенства»), амбивалентности сознания, «отраженности идей», из чего вытекает «неполноценность», «вторичность», «производность» ее социализма, индивидуализм, бюрократизм и т. д. Выражение и развитие подобных идей характерно для представителей, всех течений, направлений, и оттенков внутри школы русского марксизма. ‹…› негативизм в отношении интеллигенции у русских марксистов в 1900-е гг. подпитывался в основном страхами перед «интеллигентской стихией, в социал-демократии», что порождало поиски новых теоретических аргументов несостоятельности интеллигенции [ПАВЛ.Н.Г].

На защиту интеллигенции встали в первую очередь мыслители либерального направления — Павел Милюков, М. И. Туган-Барановский, Д. Н. Овсяников-Куликовский и др., выпустившие в противовес «веховцам» сборник «Интеллигенция в России» (1910) [14] Современное издание см: «Вехи; Интеллигенция в России: Сборник статей 1909–1910». , в котором утверждалось, что:

«Интеллигенция — это мыслящий и чувствующий аппарат нации», обеспечивающий постоянство социальной памяти и организованность её содержания [ПАВЛ.Н.Г].

Полемика об интеллигенции велась и в революционной [15] См., например, статью: Блок Александр. Интеллигенция и революция (1918) [БЛОК]. , и в Советской России [16] См., например, Луначарский А. В. Об интеллигенции (1923) [ЛУН]. , и в русском Зарубежье. Ее можно отследить и в художественной литературе, в частности у Чехова, и в воспоминаниях и дневниках свидетелей времени. Вот, например, запись в дневнике Веры Буниной от 13/26 декабря 1921 года о споре Ивана Бунина («Ян») — человека когда-то очень близкого Чехову, с эсером-революционером Ильей Фондаминским:

Ян доказывал, что ни один класс не сделал так много бескорыстного, большого, как дворяне. Фондаминский доказывал, что когда дворянин делает нечто большое, то он больше не дворянин, а интеллигент. — Ну, прекрасно, — согласился Ян, — скажем тогда, что лучшее, что было и есть в интеллигенции, дано дворянским классом [УсБ. С. 70].

Можно полагать, что Ильей Фондаминским апломб столбового дворянина Ивана Бунина при всем уважении к его личности был воспринят скептически. Для него, глубоко аккультурированного в русской среде еврея-интеллектуала, единственной социальной группой общества, которая вела Россию к процветанию, была лишь интеллигенция. Такого же мнения в целом придерживались и другие видные русские мыслители конца XIX — начала ХХ вв. Интеллигенция, в любом ее определении, являлась носительницей идей, как правило, прогрессивных.

Интереснейший пример критики интеллигенции изнутри интеллигентного сообщества — отношение к ней Чехова. ‹…› Чехов — квинтэссенция русской интеллигентности. И он же — антипод российского интеллигента. Прежде всего следует признать, что основания для столь противоречивых выводов содержат произведения самого писателя и его прямые высказывания. ‹…› В Чехове разночинец-интеллигент, выдавивший из себя по каплям раба, не снисходительности, жалости или сочувствия требует к себе, а спроса по самому высокому счету. В высшей и строгой требовательности к самому себе и себе равным и состоит чеховская нравственность, его понимание справедливости. ‹…› Чехова никак не назовешь «певцом» интеллигенции: так много нелицеприятного, порой злого сказано им о русском интеллигенте. [КАТАЕВ В.(I)].