Марк Уральский: Молодой Алданов

Биография Марка Алданова - одного из самых видных и, несомненно, самого популярного писателя русского эмиграции первой волны - до сих пор не написана. Особенно мало сведений имеется о его доэмигрантском периоде жизни. Даже в серьезной литературоведческой статье «Марк Алданов: оценка и память» Андрея Гершун-Колина [1] Гершун-Колин (Guershoon Colin) Андрей Иванович (1892-1957), литератор, философ, участник Белого движения, в эмиграции жил в Англии, один из организаторов «Центра писателей-беженцев» при английском ПЕН-клубе. , с которым Алданов был лично знаком, о происхождении писателя и его жизни в России сказано буквально несколько слов [2] Guershoon Colin Andrew. Mark Aldanov: An Appreciation and a Memory // The Slavonic and East European Review. 1957 (Dec). Vol. 36. No. 86. Рр. 37 - 57. . Отметим как печальное совпадение, что эта статья увидела свет через десять месяцев после смерти писателя, в декабре 1957 года. Не прояснены детали дореволюционной жизни Марка Алданова и в работах, написанных другими историками литературы [3] Партис Зинаида. Марк Алданов: URL: http://magazines.russ.ru/slovo/ 2007/54/pa11. html; Tassis Gervaise L’eouvre Romanesque de Mark Aldanov: Revolution, histoire, hasard (Slavica Helvetica). - Bern: Peter Lang, 1995; Ли Николас. Марк Александрович Алданов: жизнь и творчество // Russian Literature and History. Jerusalem. 1989, цитируется по URL: http://silver - age.info/mark-aleksandrovich-aldanov-zhizn-i-tvorchestvo/0 , в том числе Андрея Чернышева, открывшего российскому читателю имя Марка Алданова, подготовившего и издавшего в Москве собрания сочинений писателя [4] Алданов М. Собрание соч. в 6 тт. - М.: Правда, 1991 (I); Сочинения в 6-ти книгах. - М.: Новости, 1994. (II); Собр. соч. в 8-ми тт. Т. 1. - М.: Терра-Кн. клуб, 2007 (III) ; Чернышев А. А. Материк по имени «Марк Алданов» / Открывая новые горизонты. - М.: Паблит, 2017. Сс. 202-357. .

Из всего, что сообщается алдановедами, явствует только одно: писатель родился в Российской империи и здесь же прошла его молодость, пора физического и духовного созревания. Но в каких условиях, в какой обстановке - семейной и общественно-политической - это происходило? На фоне какого природного и урбанистического ландшафта - фактор исключительно важный для формирования личности русского человека ХІХ столетия - проходило его возмужание? В каком «культурном бульоне» варился этот человек в годы молодости? Все эти вопросы до сих пор остаются без ответа. И это при том, что Алданов навсегда покинул родину в 1919 году уже зрелым человеком 33-х лет отроду, из коих он четыре года тоже провел за границей.

Итак, дореволюционная составляющая биографии Алданова до сих пор окутана дымкой неизвестности, хотя в целом его образ как русского писателя-эмигранта «первой волны» достаточно прояснен.

Имеются, несомненно, и объективные факторы, сильно осложняющие поиск биографических подробностей жизни Алданова. Во-первых, он два раза терял свои архивы - при бегстве из России от большевиков и при бегстве из Франции от немцев. Во-вторых, что представляется особенно важным, Алданов по характеру был человек скрытный, тщательно оберегающий от посторонних глаз свою личную жизнь. О «закрытости» Алданова свидетельствует, например, публицист и мемуарист русского рассеяния Александр Бахрах, который был «с ним знаком с незапамятных времен». В очень теплой и подробной статье «Вспоминая Алданова» он пишет, что «Алданов был человеком с двойным, если не с тройным дном, и его внешняя застегнутость была в какой-то мере показной, некой самозащитой, не столько от посторонних, сколько от самого себя. Он был, несомненно, много сложнее того, каким он виделся со стороны. <...> Свое подлинное ‘я’ он умышленно затемнял и прикрывал его, если не маской, то во всяком случае полумаской» [5] Бахрах А. В. Вспоминая Алданова // Грани. 1982. N° 124. Сс. 155-182, цитируется по: URL: https://libking.ru/books/nonf-/nonf-biography/414217-aleksandr - bahrah-vspominaya-aldanova.html .

Третьим отягчающим обстоятельством для биографов является тот факт, что «Алданов не оставил воспоминаний и завещал уничтожить часть своего архива, не желая сообщать каких-либо сведений о себе и своих современниках, тем более, еще живых. В то же время характерно его стремление увековечить текущий момент и осознание особой роли эмиграции, при котором факт личной биографии становился частью общеэмигрантской истории, а миссионерские представления диктовали поведение в быту. <...> историк, пожелавший написать его биографию, обнаружит, что в сохранившихся о нем свидетельствах частный человек отходит на второй план, уступая место общественному деятелю.