Евгений Жаринов - Лекции о зарубежной литературе. От Гомера до Данте

Зато в «раю» устами своего предка, рыцаря Каччагвиды, он рисует в XV песни чудесную картину старинной Флоренции, в которой господствовала простота нравов, отсутствовали погоня за деньгами и порождённые ею роскошь и распутство. И вот по призыву Любви друг встаёт из могилы, чтобы провести Данте долиной Смерти и напоминает при этом: «здесь надо, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета». Какая точная психологическая характеристика! разве мы не вспоминаем о наших умерших в минуту отчаяния и разве умершие наши не говорят с нами? Не утешают, не укрепляют нас, как Вергилий: «здесь надо, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета». А дальше прямо по тексту: «И я пошёл, и мне была опора в стопе, давящей на земную грудь». Вот так два друга делают свой первый шаг там, в долине Смерти, где царствует Страх, Ужас, способные парализовать любую волю. Но их двое, а это огромная сила! И этой силой они делятся с Вами, дорогой читатель. Сейчас всё будет приобретать черты фантастического реализма, почти как у Фёдора Михайловича Достоевского в его описаниях петербургских трущоб. Реалистичность в описании Ада была замечена уже современниками. Ходили даже легенды, будто седины на висках поэта – это следы, оставленные адским пламенем.

Изображая Ад, Данте показывает в нём целую галерею живых людей, наделённых различными страстями. Он первый в западноевропейской литературе делает предметом поэзии изображение человеческих страстей. Эти страсти и становятся главными обитателями ада. В отличие от средневековых «видений», дававших самое общее, схематическое изображение грешников, Данте конкретизирует и индивидуализирует их образы. Все персонажи «Божественной комедии», в особенности её первой кантики, наиболее сильной в художественном отношении, глубоко отличны друг от друга, хотя и обрисованы лишь двумя-тремя штрихами. Умение нарисовать образ на самом узком пространстве – одна из основных черт изумительного поэтического мастерства Данте. Поэт создает галерею не столько легендарных персонажей, а хорошо известных читателю лиц. Загробный мир не противопоставляется реальной жизни, а продолжает её, отражая существующие в ней отношения. В дантовском аду бушуют, как и на земле, политические страсти. Грешники ведут с Данте беседы и споры на современные политические темы. Гордый гибеллин Фарината дельи Уберти, наказываемый в аду среди еретиков, по-прежнему полон ненависти к гвельфам и беседует с Данте о политике, хотя и заключён в огненную могилу («Ад», песнь X). Сам поэт сохраняет в загробном мире всю присущую ему политическую страстность и при виде страданий своих врагов разражается бранью по их поводу. Сама идея загробного возмездия окрашивается у Данте в политические цвета. Не случайно в аду пребывают в таком количестве политические враги Данте, а в раю – его друзья. Так, римские папы во главе с Николаем III мучаются в аду, тогда как для императора Генриха VII приготовлено место в эмпирее, в непосредственной близости с Богом. Конкретная политическая направленность поэмы и придаёт ей в первую очередь характер фантастического реализма.

Другим проявлением этого своеобразного фантастического реализма является то, что его «видение» построено целиком из кусков реальной жизни. Так, при описании мучений лихоимцев, брошенных в кипящую смолу, Данте вспоминает морской арсенал в Венеции, где конопатят суда в растопленной смоле («Ад», песнь XXI). При этом бесы следят за тем, чтобы грешники не всплывали наверх, и сталкивают их крюками в смолу, как повара «топят мясо вилками в котле». В других случаях Данте иллюстрирует описываемые мучения грешников картинами природы. Так, например, он сравнивает предателей, погружённых в ледяное озеро, с лягушками, которые «выставить ловчатся, чтобы поквакать, рыльца из пруда» (песнь XXXII). Наказание лукавых советчиков, заключённых в огненные языки, напоминает Данте долину, наполненную светляками, в тихий вечер в Италии (песнь XXIV). Чем более необычны и фантастичны описываемые Данте предметы и явления, тем более он стремится наглядно представить их читателю, сопоставляя с хорошо известными вещами. Он точно обозначает расстояние от одной ступени горы чистилища до другой, говоря, что оно равно росту трёх человек. Когда же ему нужно дать представление читателю о райских садах, он, не колеблясь, сопоставляет их с цветущими садами своей прекрасной родины. Необычайно развитое у Данте чувство природы, умение передать её красоту и своеобразие делают поэта человеком нового времени, ибо средневековому человеку был чужд такой напряжённый интерес к внешнему, материальному миру.