Евгений Жаринов - Лекции о зарубежной литературе. От Гомера до Данте

«Новая жизнь» Данте – первая в истории западноевропейской литературы автобиографическая повесть, раскрывающая читателю самые сокровенные чувства автора. Данте даёт здесь необычайно тонкий и проникновенный анализ переживаний любящего человека. Вместе с тем в повести немало элементов, унаследованных и от литературы раннего средневековья. Напомню, что «Новая жизнь» – это, с одной стороны, – рассказ о любви к конкретной земной женщине, а с другой – Данте не постеснялся возвести Беатриче, свою возлюбленную из городских мещанок, отнюдь не феодальную даму, на вершину божественной иерархии, сделав так, что именно от неё исходит свет истины, а в «Божественной Комедии» он водрузит её внутри той колесницы, которой в конце чистилища поэт изображает саму церковь. Налицо яркое проявление средневекового символизма, пронизанного учениями различных теологов и отцов церкви, основанных на сочетании философии Платона, неоплатоников и Аристотеля. Перед нами любовная лирика и учёная поэзия, и проза в одном лице. Вспомним, что для всего Средневековья было характерно это двоемирие, этот «магический реализм», о чём мы говорили в самом начале раздела. Двоемирие Средневековья даёт знать о себе многочисленными видениями и аллегориями, мистической символикой числа 9, таинственно сопутствующего всем важным событиям в жизни поэта и т. д. К концу книги спиритуалистические настроения Данте усиливаются, и его любовь к Беатриче принимает после её смерти всё более мистический характер. Так в конце «Новой жизни» намечается переход к очень напоминающей её по форме и содержанию второй книге Данте – к «Пиру», откровенному философскому трактату, навеянному учением Платона и его последователей. Уже в «Пире» в философскую систему Данте врывается неоплатоническое учение Дионисия Ареопагита об ангельских иерархиях.

Дионисий Ареопагит создает классический мистико-философский образ ослепительного божественного света, который становится решающим в поэтическом мышлении Данте Алигьери.

Дантовский путь любви – это путь восприятия божественного света. Понятие света как возвышающей силы и света как разрушающей силы, мысль о том, что свет может осветить и возвысить человека и может разрушить его, с удивительной поэтической силой звучит в божественном осмыслении Данте Алигьери. Фактически вся будущая поэма, «Божественная Комедия», – это, по мнению А.Ф. Лосева, мистерия приобщения к ослепительному божественному свету. Так давайте примем участие в этой самой мистерии.

Свое произведение Данте назвал «комедией» согласно нормам античной поэтики – т. е. как произведение с благополучной и радостной развязкой, где смешано возвышенное и бытовое. Действительно, труд Данте начинается с ада, а заканчивается раем. Пушкин сказал, что единый план произведения Данте есть уже плод высокого гения. Ад – огромная, уходящая вглубь воронка, разделенная на девять кругов. Там мучаются грешники, на самом дне Люцифер. Чистилище – мощная, уходящая конусом вверх гора, ее окружает океан. В горе семь ступеней, поднимаясь по которым грешник освобождается от грехов. В раю – девять небес. Последний – Эмпирей.

«Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу»… Так начинается действие «Божественной комедии» – Данте, заблудившийся в лесу, встречает там страшных зверей: льва, волчицу и пантеру. Все это аллегории. Лес – жизнь, а звери – страсти человеческие: лев – властолюбие, волчица – корысть, пантера – страсть к телесным наслаждениям. Кто же выведет героя из леса жизненных заблуждений? разум и Любовь. Разум является Данте в образе великого древнеримского поэта Вергилия, которого направляет из рая возлюбленная поэта – Беатриче. Вергилий ведет Данте в Ад, показывая ему, чем грозят человеку пороки и страсти. Затем они отправляются в Чистилище, где Данте освобождается от своих грехов. В раю он предстает перед своей чистой возлюбленной Беатриче, которая подводит его к трону Бога – олицетворению нравственного совершенства.

Вергилий во всей «Божественной комедии» играет очень важную роль. С одной стороны, шестая песнь «Энеиды» является тем источником, на который, прежде всего, ориентировался Данте, когда собирался создать картину загробного мира, картину Ада. Дантовский Ад – это переосмысленный Аид древних. В свою очередь, и шестая песнь «Энеиды» не возникла на пустом месте, а является результатом поэтического переосмысления соответствующего эпизода из поэмы Гомера «Одиссея». В XX веке это позволит постмодернистам создать теорию интертекстуальности, в соответствии с которой все книги внутренне связаны между собой в форме скрытого или явного цитирования, своеобразного диалога. Вергилий для Данте, который не знал греческого языка и, следовательно, не мог читать Гомера, был своеобразным проводником не только в загробный мир, но и в мир античности. Городская культура уже не удовлетворяется только христианским влиянием и находит привлекательным язычество. Вергилий, в данном случае, согласно европейской традиции, был поэтом-язычником, которого причисляли к так называемым некрещёным христианам. В отличие от других античных авторов, Вергилий был объявлен первым христианским писателем, пророком, предсказавшим в «Буколиках» явление Спасителя. Его сочинения входили в круг чтения в монастырских школах. Бытовало представление о Вергилии как о провидце, сумевшем предсказать христианство. В подобном духе, например, интерпретировались его «Буколики» как произведение сугубо аллегорическое. Пастух символизировал Христа, доброго пастыря, а овцы были людской паствой, им ведомой. В шестой книге «Энеиды», изображая подземное царство, Вергилий, как считалось, предварил христианскую концепцию загробного мира. Сивилла, давшая Энею золотую ветвь, символ бессмертия души, почиталась в средние века как святая. Но в случае с великой поэмой Данте мы имеем дело с живым диалогом двух поэтов, диалогом, который осуществляется через толщу веков. Данте называет Вергилия своим учителем и у нас создаётся впечатление, будто эти две личности были очень близки и хорошо знали друг друга. Эта живая интонация общения сразу покоряет читателя. Так лишь с помощью доверительной интонации утверждается мысль о бессмертии художника. Книга становится великим коммуникатором через бездну времён. Причём, информация передаётся не только интеллектуально, но и эмоционально, по принципу: «Над вымыслом слезами обольюсь». Данте в самом начале своей поэмы оказывается в лесу сомнений. Он видит холм, на который следует взойти, минуя трёх зверей, это аллегории трёх страшных пороков самого поэта. В дальнейшем литература Нового времени откажется от аллегорий Средневековья и переведёт все повествование в психологический дискурс. Например, внутренние монологи героев Л.Н. Толстого. Но Данте – человек своей эпохи. Он пишет так, как этого требует от него традиция. Для современного человека эта традиция может показаться неуклюжей, тяжеловесной что ли. Однако с появлением Вергилия всё резко меняется. В момент отчаяния на помощь приходит друг. Друг, умудрённый опытом, друг, с которым ты давно уже знаком, потому что общался с ним, с его бессмертной душой, через книгу. Давно умерший друг, но разве от того, что он умер, он перестал быть другом? Нет. И между друзьями теперь начинается самый высший уровень общения. Это разговор через бездну. Разговор, преодолевающий самый высший Страх, онтологический Страх перед Смертью. Данте стёрли из политической памяти Флоренции, его выбросили во враждебный мир, лишив привычных цивилизованных отношений, лишив привычных связей города Флоренции. Он живой труп. Он без семьи и друзей. Без средств к существованию. Средневековый человек стремится к тесноте, к теплу узкого жизненного пространства, а здесь – ад неизвестного, непредсказуемого. Ад европейских городов, каждый из которых живёт исключительно своими законами. Не случайно в первой части «Комедии» большое место будет уделено описанию города Преисподней Диту. Он окружён степью, где вечно идет огненный дождь, и взгляду предстает одно и то же: страшные муки душ, запятнавших себя насилием. Сюда попадают и тираны, и убийцы, и самоубийцы, и богохульники, и даже игроки (которые бессмысленно истребляли собственное имущество). Грешников раздирают собаки, на них охотятся гарпии, их варят в алом кипятке, превращают в деревья и заставляют бегать под струями пламени. Наказание: кипеть в кровавой реке, изнывать в знойной пустыне у горящего потока, быть терзаемыми гарпиями и гончими псами.