Александра Баркова - Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях

Рис. 4. Александр Герасимов. И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов в Кремле / Два вождя после дождя

Идем дальше. Знаменитое «Утро нашей Родины». Ей-богу, если нам не навязывать идеологию, а просто смотреть на это как на произведение культуры своего времени, ну хорошая картина-то. Что тут скажешь? Настрой вызывает очень мощный. Сталин, конечно, настолько выше простых людей, что в роли интересующего нас персонажа в треть роста товарища Сталина будет вышка высоковольтной линии. Здесь еще очень любопытно посмотреть вот что. Во всех умных книгах в разделе, посвященном мировой оси, говорится, что мировая ось моделирует, с одной стороны, вертикальное членение мира на верхний, средний, нижний, а, с другой стороны, соответственно, горизонтальное членение мира на стороны света. Чем хороша эта картина? Тем, что идея мировой оси по вертикали тут у нас, понятно, фигура Сталина, а высоковольтные вышки его аккурат отправляют в нужный масштаб и создают то самое ощущение защищенности, о котором я уже говорила, а линия горизонта будет задавать горизонтальное членение мира, то есть мифологема мировой оси будет выражена очень-очень мощно.

Рис. 5. Федор Решетников. Генералиссимус Советского Союза И. В. Сталин

Вернемся к картине Решетникова. То же самое с горизонталью. Он же над картой военных действий. Мы видим наступление: красная стрелка – наступление нашей армии, что-то обведено (видимо, какие-то вражеские войска попали в котел). Дальше надо привлекать специалиста по военной истории, потому что они явно по этой карте определят то, что сейчас без комментария мы с вами не сформулируем, потому что тут явно отражена какая-то конкретная военная операция с атакой на запад и немцы в окружении. То, что я только что сказала, – горизонтальное членение мира, стороны света.

Рис. 6. Федор Шурнин. Утро нашей Родины

Вернулись еще назад, «Два вождя после дождя». Здесь у нас тоже, заметьте, снова картина горизонтальная, опять соединение горизонтали и вертикали в мировой оси. Больше того, почему они после дождя? Во-первых, это символ: бури над нашей страной прошли, то есть обновление жизни, а во-вторых, это дает отражение. Вы видите линии, уходящие вниз. Берем, опять же, любую книгу по мифологии и читаем, что мировая ось моделирует верхний, средний и нижний миры. Верхний мир – красная звезда и небо, средний – Москва, а благодаря мокрому асфальту мы получаем и некий намек на нижний мир. Всё по учебнику мифологии! Но, правда, я деликатно замечу в примечаниях, что представление о том, что мироздание в мифологии состоит из неба, земли и преисподней, – это представление находится на совести знаменитого ученого Мирчи Элиаде и им запущено в пространство. В то время, как при изучении реальных конкретных мифологий выясняется, что если там есть три мира, то это может быть небо, воздушное пространство и земля, и вообще нет преисподней. Образ преисподней есть не всегда и не везде. И вот мы вождя как мировую ось видим, моделирование среднего и верхнего мира видим на всех картинах, а хоть какой намек на преисподнюю нашли только на одной, и то со второй попытки.

Сейчас будет ой: «Ленин в Разливе». Восчувствовали вы после этого, насколько «Утро нашей Родины» это действительно хорошая картина?! А с мифологией здесь всё то же самое, с распределением вертикалей, горизонталей ничего нового, не буду повторяться, но вот с изобразительным искусством – на уровне плинтуса.

Итак. Перспектива – основа мифологии в искусстве, которое претендует на реалистичное, то есть там, где древний египтянин откровенно брал и рисовал: фараон такой, солдат в треть роста фараона, египтянину тут жилось просто, у него были другие сложности в его древнеегипетской жизни, но здесь у него было легко, – а у нас художник, претендующий на то, что он соцреалист, должен всеми силами что-то как-то загнать в треть роста вождя. Он с этой задачей, как мы видим, героически справляется.

Но если художник рисует плакат, то он гораздо меньше связан реалистическими условностями. И что мы с вами видим? Мы с вами видим, что Спасская башня на знаменитом плакате «Отстоим Москву!» солдату приходится чуть выше, чем по бедро, еще немножко и до талии дотянется, а кремлевская стена ему примерно там, где Александру Невскому дружина, заметьте.