Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Это не значит, однако, что Голицыны воспитывали своих детей как космополитов, не помнящих о своей родине. Во время пребывания в Париже у юного Бориса Голицына были книги по истории России, хотя не на русском, а на французском и немецком языках [659]. Переписка братьев с матерью, несмотря на то что велась она исключительно по-французски, показывает, что на протяжении всего десятилетнего пребывания за границей молодые Голицыны продолжали считать себя русскими и нередко выражали свои патриотические чувства.

Обратимся теперь к примеру князей Барятинских. В 1815 году кн. И. И. Барятинский пишет на французском языке «Мои идеи о воспитании моего сына» [660]. Старший сын Барятинского, Александр, для которого был написан этот план воспитания, станет крупным государственным деятелем и военным, генерал-фельдмаршалом. И. И. Барятинский начинает этот текст с указания на языки, которые должен учить его сын, – церковнославянский, латынь, греческий и в особенности родной язык. Живые иностранные языки, конечно, не исключаются, но акцент делается не на них. Таким образом, Барятинский отходит от дворянской модели, господствовавшей в России в XVIII веке, в которой главное место отводилось двум живым иностранным языкам – французскому и немецкому. При этом он не только рекомендует латынь, которую дворяне, как правило, игнорировали в XVIII веке как «лекарский язык», но которая была необходима для получения углубленных знаний [661], но и вводит два других языка, не аргументируя свой выбор. Возможно, церковнославянский вводится им как язык, важный для хорошего овладения родным русским языком, о чем писали некоторые дворяне и гувернеры [662], а греческий – как язык, который, как считалось, был связан родственными связями с русским. Барятинский подчеркивает, что во время своего путешествия его сын должен вести дневник на русском языке, хотя по традиции такой дневник вели на французском языке [663]. Он должен был составлять речи на русском языке, а в области истории и географии его прежде всего должны были обучить истории и географии его страны [664].

Барятинский настаивает, что его сын должен путешествовать в первую очередь по России – четыре года по европейской части и два года по Азии, и только после этого ехать в Западную Европу, прежде всего в Голландию и Англию – эти страны считали тогда наиболее прогрессивными в области техники и наук. Другими словами, и в выборе маршрута он отходит от традиции, игнорируя светские салоны Франции и искусство Италии и выбирая профессиональную ориентацию, связанную с будущим родом занятий крупного землевладельца. В путешествии его должны были сопровождать доктор, знающий химию и ботанику, механик, который должен был быть англичанином, голландцем или швейцарцем, немец со знанием латыни и греческого и опытный гувернер для координации всего воспитания, а также русский преподаватель, который должен хорошо знать свою страну, ее законы и историю. Акцент на знании своей родины здесь очевиден и выглядит контрастно по сравнению с практикой образовательных путешествий в семьях высшего дворянства, сближая взгляды Барятинского с идеями Ж. Ромма.

Среди важнейших предметов – механика, которая должна изучаться с опорой на практику. Механика должна была заставить молодого Барятинского любить сельское хозяйство, «которому она ежедневно оказывает столь большие услуги», а сельское хозяйство заставит его любить химию [665]. Химия обязательна для изучения не только землевладельцу, считает Барятинский, но и государственному деятелю, особенно в такой стране, как Россия, в которой «хороший химик должен рассматриваться как цивилизатор и даже в каком-то смысле как творец» [666]. Мы видим здесь ориентацию на конкретные профессиональные знания и стремление к практическому образованию. Мальчику должны были выделить участок земли, на котором он сам мог бы проводить агрономические эксперименты с применением сельскохозяйственных инструментов. Его должны были познакомить с системой чередования культур (assolement), научить анализировать почву, распознавать сельскохозяйственные посадки. Он должен был записывать результаты своих посадок и урожаев, но делать это по-русски. Этот участок должен был быть не просто местом для обучения и развлечения мальчика, но и питомником новых культур для сельскохозяйственных угодий Барятинских. Мальчик должен был сам производить межевание под контролем «опытных и образованных инженеров» [667], быть знаком с топором, с рубанком, с точильным станком, но и знать тригонометрию. Тот же акцент на агрономии и важности обучения молодого помещика этой профессии мы видим в своего рода завещании И. И. Барятинского своему сыну. В нем он пишет с пафосом: