Михаил Чулков: АБеВеГа русских суеверий, идолопоклоннических жертвоприношений, свадебных обрядов

– чувашское божество, которое они почитают хранителем их деревень.

– накануне брачного сочетания, приглашается в дом жениха мальчик лет шести или семи, который укладывает вещи в нарочно для того купленный ларчик, который жених тем же вечером относит в подарок невесте; а именно – башмаки, опахало, серьги, пряжки, белила, румяна, перчатки и проч. Во времена пребывания жениха у невесты, сидит он с нею на мохнатой шубе в знак будущей благополучной жизни. На другой день перед поездом в церковь тот же мальчик или другой с невестиной стороны должен невесту обуть в ее новые башмаки и продает ее косу за гривну или за рубль, то есть, что дадут. Невеста в знак ее покорности повинна в первый раз разуть жениха; причем жених кладет в сапоги в правый деньги а в левый плеть; и когда невеста сперва за левую ногу примется, то жених, вынув плеть, ударяет невесту, а если за правую, то отдает ей положенные деньги. Новобрачных же не кладут никогда спать в жилой хоромине, но в пустой и не топленной, как бы стелено не было, и некоторые для того нарочно стоят покои и на потолок земли не кладут. Под постель кладут ржаные снопы или солому. Если на невесту в церкви для головного убора венца не надевают и держит его какой-либо мужчина, то верят что тот брак будет недействителен, и жена непременно будет иметь побочных мужей или любовников, потому что она венца не надевала или потому что венчались их трое вместо двух. На другой день после свадьбы, если невеста не была в девках целомудренна, то матери ее преподнесут стакан с дырою, из которого напиток потечет, когда она возьмет его в руки, ибо дружка, поднося ей стакан, зажмёт эту скважину пальцем.

К сговоренной невесте у яицких казаков до самой свадьбы собираются ее подруги каждый вечер, поют песня, пляшут и играют с молодцами. В это время, которое иногда продолжается до двадцати недель, жених почти может обходиться с невестой как муж с женою. В девишник должен он принести невесте в подарок платье и весь женский убор. Напротив того, невеста дарит ему шапку, сапоги, рубаху и штаны. После венчания едет невеста от церкви на телеге, а позади нее сидят мать и сваха, которая на всех пальцах должна иметь кольца и обе с двух сторон прикрывают невесту полотенцем, дабы зрители лица не видели. Перед телегой идет жених с отцом и дружкою, позади телеги многие ездят на лошадях верхом, и один из них держит полосатую плахту, которую черкасские жены обыкновенно носят вместо юбки на длинном шесте как знамя, и она плахта тем достойнее примечания, что, что местные женщины оной не носят. В прочем приятели препровождают день бракосочетания в питье, пляске и пении, и притом еще по большей части на улице. У этих козаков прежде был такой обычай, что ежели кто больше жены держать не хочет, то выведя ее на площадь, продаёт.

У донских казаков жених приезжает верхом за своею невестой, и лошадь под ними обвешана колокольчиками, дабы невеста слышать могла прибытие своего жениха. Эти колокольчика хранятся потом или у родителей новобрачных, или у них самих для памяти; невеста не приносит никакого приданого своему жениху, но он должен ее одеть с головы до ног.

Когда камчадал пожелает жениться, то высмотрев себе невесту обыкновенно в другом, а не в своем острожке, переселяется туда, объявив невестиному отцу или матери о своем намерении, некоторое время там работает, показывая свое удальство и проворство, и услужая всем почище холопа, а более всего своему будущему тестю, теще и невесте, а потом требует позволения хватать невесту. И если поступки его родителям невесты и сродникам, также и самой ей понравятся, то получает он соизволение, в противном же случае или вовсе пропадают его услуги, или же с некоторым вознаграждением он отпускается. Иногда случается, что такие женихи, никому ничего не сказав, переходят жить в чужой острог и работают, и хотя всякий по услугам их может признать, с каким намерением они это делают, однако никто их о том не спрашивает и не говорит ни слова, пока они или сами или через других не объявят родителям невесты о своем изволении.

Когда жених получит позволение хватать невесту, то он ищет такого случая, чтобы где-нибудь напасть на нее в малолюдстве, ибо она бывает тогда под охранением всего женского полу того острожка, которые редко от нее отлучаются. Сверх того во время хватания бывает она одета в двое или в трое хоньбы, опутана сетьми рыболовными и ремнями увязана так, что она не может поворотиться, как статуя и если жених улучит в малолюдстве свою невесту, то бросается с превеликим стремлением, дерет на ней хоньбы и сети, чтобы коснуться тайного уда: ибо это у них вместо венчания почитается. Между тем как от самой невесты, так и от других баб и девок происходит ужасный крик, и хотя сама невеста при том не противится, да и противиться не может, однако охранительницы поступают с женихом не милосердно, бьют его, таскают за волосы, терзают лицо и всякие средства употребляют, чтоб ему не дать схватить невесты. И буде жениху посчастливится предприятие свое произвести в действие, то тон сам отбегает прочь от невесты, а она дает знак его победы умильным и жалостливым голосом – «ни, ни». В этом состоит вся важность брачного их сочетания, однако это получить жениху не в один раз случается, но между тем проходит иногда целый год или больше, а после каждого хватания принужден он бывает справляться с силою и раны залечивать; а есть примеры, что некоторые по семилетнем хватании вместо невесты получили увечье, будучи сброшены от бабы с балаганов.