Михаил Черемных - Возвращение в Сары-Черек

Гора является частью Оша, она начинается прямо от улиц города, которые заканчиваются уткнувшись в неё. Это четырёхглавая скала, возвышающаяся над окружающей местностью на 160 метров, абсолютная высота её 1167 метров над уровнем моря. Поверхность её сильно выветрена, обмыта и сглажена. Растительность стравлена скотом. Среди скал встречаются причудливые пещеры и вымоины.

Сулейман-Гора – одна из святынь ислама. На одной из её вершин стоял миниатюрный белый домик знаменитого Бабура. Я двинулся по тропинке, обошел небольшое мусульманское кладбище слева, вышел к скалистому выступу у правой седловины и сел передохнуть. В пыльном мареве раскинулся перед мной Ош. Каменные здания еще значительно уступают, по занимаемой площади маленьким домикам, утопающим в зелени. Широких, больших улиц немного. Словно все звуки города достигают моего уха. Здесь шум машин, лай собак, крики петухов, какие-то непонятные звуки и общий гул… Ярко светит солнце, пригревая мне бок, летают мошки или мухи, зеленеет трава, а ведь февраль. Седловина горы вплоть до дороги (до улиц), засажена деревьями, еще не выросшими до средней величины. Сейчас они стоят без листвы и просматриваются насквозь. Интересны скальные выступы, в нескольких местах венчающие гору. Они отвесны, усеяны пещерами, нишами, трещинами, уступами. Я осматриваю одну из пещер к которой вывела широкая древняя тропинка – моя первая тропинка в Средней Азии. Пройдя внутрь, я увидел, что у пещеры в верху несколько отверстий и сама пещера круглая, будто находишься внутри огромного черепа. Существуют разные предания… Однако вернемся в Караван.

Город Ош, вид на Сулейман-Гору. Рисунок из книги «Ошская область, энциклопедия», Фрунзе, 1987 г.

Мы вышли за село, за Караванную гору, как мне сказали – Унгар или Унгур [6] Унгур – щель в скалах, глубокая трещина, провал, пещера. , углубились в предгорья начинающихся здесь отрогов хребта Бозбу-Тау, с выходами камней, щебнистыми поверхностями склонов и с желтыми аспектами травостоев. Что касается названия горы, то вероятно, здесь существует путаница. Это еще не Унгар. Даже если кто-то показал на эту гору, сказал Унгар – он мог не знать. Караванная гора – небольшой, конической формы холм при въезде в село Караван. Это предгорья Бозбу-Тау. Унгар, или Десять Пещер, находятся прямо напротив Зоркента, по эту сторону реки Паша-Аты, представляя собой западную часть Бозбу-Таусских гор, отрезанную межгорной долиной. Вход на Унгар удобнее сзади, со стороны перевала Бит-Муйнак. Я рассматривал этот мрачноватый кряж, верхняя отметка которого близка или превышает 2 тысячи метров, с крутыми бортами и пологой вершиной. Он величественно возвышается над межгорными долинами, окружающими его со всех сторон. Растительность стравлена скотом, деревьев не видно, в складках рельефа обильны кустарники. На этом бы и закончилось моё описание горы Унгар – части Бозбу-Таусских гор, которым посвящена эта глава, но вот я открыл тетрадь записей рекогносцировочных облетов на вертолете, сделанных прошлым летом. Тогда, в 1985 году, мы, совместно с сотрудниками ташкентского Госцентра «Природа», несколько недель летали над Киргизией на самолете Ан-2 и на вертолете Ми-8, высматривали в иллюминаторы, открытую дверь и через кабину пилотов – лесные, кустарниковые и даже травяные, если можно дешифрировать, массивы в глубине ущелий. Мы дрожали от холода на ветру алайских высокогорий, а через час парились в 40-градусной жаре, посадив машину где-то в степях Ферганской долины. Летели над высокогорьями, над 6-тысячными вершинами высочайшего Алайского хребта. Развернулись на ущелье Сох, туман застилал перевал. Снова вышли на Кара-Суу (алайскую), летим над отрогами, какими-то демоническими нагромождениями скал, снегов, безжизненных трещин. Все сложено из льда, камня, лишь значительно ниже, в зарождающихся долинах видны красновато-бурые пятна вегетации. Куда? Где? Дрожа от холода, я перестал писать, засунув руки в карманы… И другой эпизод. Мы летим на Ми-8. Ближе к хвостовой части просторного салона находится прикрепленная к полу большая емкость с горючим. Она была почти полная, и горючее просачивалось, через неисправный кран внизу емкости, растекалось по полу. Там поставили пиалу и горючее капало в неё. Наш начальник ворчал, видя в этом реальную опасность пожара, пилоты покуривали, открыв дверь, подставив к проёму табуретку, а наши храбрые женщины – Людмила Ефимовна Маркова и Галина Григорьевна Малыхина – не на шутку развеселились. Грустное и смешное рядом. Я отвернулся к иллюминатору и больше не поворачивался, чтобы не видеть этого безобразия. Вот что я записал, пролетая Унгар-Тюте: «…то же самое можно сказать и о кряже, прикрывающим район Наная от Ферганы. В начале июня северные пологие его склоны имеют зеленовато-бурый аспект полынников. Южные экспозиции бурые, точечно-зеленые, это эфемеретум, с куртинами вишни тяныпаньской. Верхняя часть кряжа разряжено-закустарена, с редкими деревьями абрикоса или боярышника. Примыкающая к долинам часть предгорий с кошарами, дорогами и поселками, имеет характерный аспект бородачевой формации. В другой конечности, со стороны Ферганы, в нижней части этого горного сооружения видны густые лесные насаждения – несомненно, посадки…»