Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Мужчины были закаленные, поджарые, жилистые — ни грамма жира. Все широко улыбались, будто пытаясь перещеголять друг друга в радушии. Я несколько раз повторил, что меня зовут Дэниел. Тогда один из собравшихся, Каабооги ( Kaaboogi ), пошептался с остальными, затем встал и сказал мне на ломаном португальском: « Piraha chamar voce Xoogiai » ‘Пираха [будут] звать тебя Оогиаи’. Так я получил имя на языке пираха.

Я уже знал, что пираха дадут мне имя, потому что Дон рассказывал: они называют всех пришельцев по-своему, чтобы не утруждать себя произношением иностранных имен. Позже я узнал, что они выбирают имя по сходству с кем-то из своих. В тот день в селении был юноша по имени Оогиаи, и действительно, он был на меня похож. Следующие десять лет меня так и звали Оогиаи, пока однажды тот же самый Каабооги, которого теперь звали Ахоапати ( Xahoapati ), сказал мне, что мое имя состарилось и отныне меня будут звать Аибигаи ( Xaibigai ). Прошло еще шесть лет, и мне изменили имя на теперешнее, Пао’аиси ( Paoxaisi ), — в честь одного древнего старика. Как мне рассказывали, все пираха время от времени меняют себе имя, чаще всего когда индеец встречает в джунглях духа и меняется именами с ним.

Потом я узнал имена остальных собравшихся: Каапаси ( Kaapasi ), Ахоабиси ( Xahoabisi ), Оогиаи ( Xoogiai ), Баитигии ( Baitigii ), Аикаибаи ( Xaikaibai ), Аа’аи ( Xaaxai ). Женщины столпились перед входом, заглядывали внутрь, но в беседу не вступали — только хихикали, когда я пытался с ними заговорить. Тем временем я записывал себе простые фразы: «Я бросил карандаш», «Я пишу на бумаге», «Я встаю», «Меня зовут Оогиаи» и так далее.

Тут Дон запустил мотор лодки, и все тут же побежали к нему прокатиться, так что он сделал несколько кругов по реке перед моим домом. Обернувшись посмотреть на хижины, я с удивлением обнаружил, что остался один, и еще отметил, что в селении нет общей площадки: по два-три дома, почти что вросших в джунгли, стояли отдельно, и от них к другим хижинам шли узкие тропинки. До меня долетал запах дыма от каждого очага. Лаяли собаки. Плакали младенцы. Стояла сильная жара, воздух был очень влажный.

Начав работу среди пираха, я решил записывать языковой материал по возможности быстро и аккуратно. Однако стоило мне попросить кого-то из племени, нельзя ли мне с ними «почертить на бумаге» (то есть поучиться — kapiiga kaga-kai ), они, хотя и были рады со мной позаниматься, неизменно говорили, что я должен поработать еще с одним из них: « Kohoibiuhiai hi obaaxai. Kapiiga kaagakaaibaai ». Наконец я понял: есть какой-то Кохоибииихиаи, и я могу обучиться языку пираха у него. Я спросил коллегу-миссионера, не знает ли он, кого так зовут.

— Знаю. Бразильцы называют его Бернарду.

— А почему Бернарду? — спросил я.

— Бразильцы дают всем пираха бразильские имена, потому что не могут произнести их настоящие имена, — ответил он. — Наверно, поэтому же пираха дают всем пришельцам имена на своем языке.

И вот я стал ждать вечера, когда Бернарду, он же Кохоибииихиаи, вернется с охоты. Когда солнце уже клонилось к закату, пираха о чем-то громко заговорили, указывая на дальнюю излучину вниз по течению. В гаснущем свете сумерек я едва мог различить там силуэт каноэ с гребцом, которое поднималось по реке, прижимаясь к берегу, чтобы не попасть в сильное течение реки Майей. Индейцы из нашего селения что-то кричали гребцу, а он им отвечал. Все радостно смеялись, но я не понимал почему. Когда он привязал лодку у берега, я понял причину радости: в каноэ была свалена горка рыбы, лежали две тушки обезьян и большой гокко [8] Южноамериканские птицы, принадлежащие к отряду курообразных (прим, пер.). .

Я спустился по глинистому берегу к лодке и обратился к охотнику фразой, которую выучил за день: « Tii kasaaga Xoogiai » ‘Меня зовут Оогиаи’. Кохои (как и у нас, у пираха есть сокращенные формы имен) посмотрел на меня, скрестив руки на груди, и хмыкнул безразличным тоном. У него были почти африканские черты лица: курчавые волосы, редкая борода и почти черная кожа — в отличие от большинства пираха, скорее похожих на азиатов — например, Каабооги напоминал камбоджийца. Кохои сидел в лодке откинувшись, и разглядывал меня, но я видел, как напряглись все его мышцы: он был готов к броску в любой момент. Он не отводил взгляда, рот был плотно сжат — значит, он уверен в себе и чувствует себя хозяином положения. Индейцы подбегали к лодке за добычей, и он раздавал им куски мяса, говоря, что кому должно достаться. На нем были оранжевые штаны и больше ничего.