Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Если мои рассуждения верны, то какие еще прогнозы можно сделать в отношении грамматики пираха? Как выясняется, абсолютно верные.

Во-первых, можно предположить отсутствие сочинительной связи, поскольку она также связана с общим характером рекурсии, которая удалена из грамматики пираха по причине, указанной выше (запрет на зависимые предложения без ассерции в повествовательных предложениях с ассерцией). Разумеется, сочинительные структуры широко распространены в английском и многих других языках. Рекурсию в этих структурах можно увидеть на примере английской фразы John and Bill came to town yesterday ‘Джон и Билл вчера приехали в город’, где существительное John и существительное Bill составляют вместе более длинную группу подлежащего John and Bill Сочинительная связь глаголов и предложений также исключена, поэтому в пираха нет предложений типа Bill ran and Sue watched ‘Билл бежал, и Сью смотрела’ или Sue ran and ate ‘Сью бежала и ела’.

Ограничение, налагаемое принципом непосредственности опыта на рекурсию, позволяет предсказать отсутствие дизъюнкции (ср.: Either Bob or Bill will come ‘Придет или Боб, или Билл’, I had some white meat, chicken or pork ‘Я поел белого мяса: то ли курятины, то ли свинины’ и т. д.). В пираха нет дизъюнкции, поскольку, как и сочинительная связь, она требует помещения одних словосочетаний в другие. Говорящий на пираха скажет не «Придет или Боб, или Билл», а что-то вроде «Боб придет. Билл придет. Хм. Я не знаю».

Существуют и другие предсказуемые следствия отсутствия рекурсии в пираха. В настоящее время целый ряд психологов и антропологов проверяет некоторые другие подобные гипотезы. Это интересно, поскольку наличие проверяемых прогнозов на базе принципа непосредственности опыта показывает, что он работает не только на отрицание, выявляя, чего в языке пираха нет, но и на утверждение, описывая характер его грамматики и ее отличия от многих уже известных грамматик.

ПНВ имеет утвердительное значение, потому что в языке пираха на грамматику налагаются культурные ценности, влияющие на нее самым непосредственным образом. Повторим: в пираха неслучайно нет рекурсии — она ему не нужна. Она не допускается в этом языке из-за культурного принципа.

Кроме грамматики пираха, ПНВ позволяет нам объяснить другие известные нам лакуны в этом языке, например отсутствие категории числа, числительных и цветообозначений, простоту системы родства и пр.

Запрет на абстракции и обобщения, налагаемый принципом непосредственности опыта, на самом деле весьма узко определен. Из него никак не следует, будто культура пираха запрещает абстрактное мышление. Кроме того, это не запрет на вообще любые абстракции или обобщения в языке. Так, в пираха, как и в других языках, есть слова, обозначающие виды или категории предметов и явлений. Эти слова, в основном существительные, по определению являются некой абстракцией. На первый взгляд, здесь есть противоречие. Как и почему оно допустимо в пираха?

Когда-то мне казалось, что грамматика слишком сложна, чтобы быть следствием общих когнитивных свойств человека. Я считал, что должен существовать особый компонент мозга, ответственный за нее, или то, что некоторые лингвисты называют «языковым органом» или «языком как инстинктом». Однако этот орган становится неправдоподобным, если мы можем продемонстрировать его ненужность, поскольку язык как факт онтогенеза и филогенеза можно объяснить с помощью иных средств.

Как и большинство современных лингвистов, я раньше считал, что культура и язык в целом не зависят друг от друга. Однако, если я прав в том, что культура может сильно влиять на грамматику, то тогда теория, приверженцем которой я был на протяжении большей части своей научно-исследовательской работы (т. е. идея, что грамматика является частью человеческого генома и вариации в грамматиках языков мира в целом незначительны), в корне неверна. Выходит, что для грамматики не нужно особой генетической предрасположенности: возможно, биологический базис грамматики является одновременно базисом для изысканной кухни, математических рассуждений и новейших медицинских технологий. Иными словами, их общая первооснова — человеческое мышление.

К примеру, в отношении эволюции грамматики многие ученые недооценивали то, что нашим далеким предкам было необходимо говорить о предметах и событиях, относительных величинах и, среди прочего, о содержимом сознания других представителей их биологического вида. Если вы не можете говорить о предметах и о том, что с ними происходит (события), или о том, каковы они и на что они похожи (состояния), вы не можете говорить ни о чем. Значит, всем языкам необходимы глаголы и имена существительные. Отмечу, что исследования других авторов, да и мои собственные, убедили меня в том, что если в языке есть эти части речи, то следом за ними во многом появляется «скелет» грамматики. Значения глаголов требуют определенного количества существительных, и те вместе с глаголом составляют простые предложения, организованные с логически обусловленными ограничениями. Другие преобразования этой базовой грамматики происходят под воздействием культуры, контекстной зависимости и ввода определений и обстоятельств, связанных с именами и глаголами. В грамматике есть и другие составляющие, но их не так много. Могу сказать так: нет особой необходимости считать грамматику частью генома человека. Возможно, еще менее оправдан прежний взгляд на грамматику как на ни от чего не зависящую сущность.