Оксана Еремеева - Мифопоэтика творчества Джима Моррисона

Когда "художник пытается стать чистым голосом иррационального, невзирая на заданные ему условия… его произведения превращаются в идеологический феномен… Искусство должно порвать с публикой" (Т.Адорно) (14, 330). Именно это и делает контркультура, исповедуя богемность и становясь сферой человека-не-производителя. Личность, занятая повседневным, регламентированным трудом, оценивает контркультурные эскапады, как невротический выброс тех, кто не только желает быть свободным от общества, но и самое жизнь в этом обществе воспринимает, как нонсенс. Персонаж контркультуры, фактически, выступает наследником Ницше, Шпенглера и Ортеги-и-Гассета, развивших классически-теоретические формы элитарного понимания искусства. В принципе, кто, как не Ницше со своим Заратустрой, оказался вестником эскейпизма — ухода от… и подчеркнутой дистанцированности, столь бурного расцветшего у хиппи, битников и прочих диссидентов? "Битое поколение" ("битники") — студенты художественных колледжей, отпрыски состоятельных семей, облекли свой протест в литературные формы, предпочли жить "на дороге" ("On the road") — так назывался роман Д. Керуака, вышедший в 1957 году. У его героя Ролло Греба "книг было больше, чем в библиотеке… Он известный ученый, бегает по набережной с редчайшими нотными манускриптами 17-го века" (58, 77). Богемный индивидуалистский тип сознания был гораздо ближе «Дорз», нежели идея общности хиппи. Моррисон обладал мощной харизмой, [3] Хоризма (греч. милость, благодать, божий дар) — исключительная одаренность, наделенность какого-либо лица (хоризматического лидера — пророка, проповедника, политического деятеля), действия, института или символа особыми качествами исключительности, сверхестественности, непогрешимости или святости… (Философский энциклопедический словарь, М., 1989) которую безусловно, осознавал, но вряд ли культивировал специально. «Дорз» не были, да и не могли быть группой коллективного принципа, подобно «Битлз», "Роллинг Стоунз" или "Лед Зеппелин", Сколь бы упорно Моррисон не противился этому, на концертах их неизменно представляли как "Джим Моррисон и «Дорз». И тогда ему приходилось брать в руки микрофон и повторно объявлять: «Дорз» — мы — "Дорз".

Хиппи от индивидуализма битников отличались привязанностью к принципу коммунарности (существования в общинах), но, тем не менее, и те и другие находились по одну сторону баррикад контркультурного движения, делимого на вышеупомянутые группы с одной стороны, и на "новых левых" — с другой. Основное различие между ними сводилось к тому, что теоретики и практики "новой левой" волны (Маркузе), формулируя политические цели, не вышли за пределы социально-философского подхода, в то время, как контркультурное сознание как таковое (Н. Браун) затрагивает область самой человеческой онтологии. В сфере философской мысли бунт интеллигента против общественного характера производства получила научное обоснование в критической теории франкфуртцев Т. Адорно и Г. Маркузе.

Влияние франкфуртской школы в США было, прежде всего, связано с именем Маркузе. Ученик Хайдеггера, порвавший с ним в 30-х, Маркузе развил теорию "негации настоящего", которая смыкается с "негативной диалектикой" Адорно 60-х гг. Техника и наука видятся им новой всеподавляющей идеологией, что и подлежит отрицанию.

Голос франкфуртцев звучит в общей тональности с концепциями Бердяева и Ясперса, также полагавших, что кризис современной культуры и общества вообще, обусловлен экспансией техники в мир человека и распространением элементов культурного знания среди огромных человеческих масс. "Техника, — утверждал Ясперс, — радикально изменила повседневную жизнь, переместила ее в сферу массовости, существование — в действие механизма, планету — в фабрику. Тем самым произошел полный отрыв человека от его почвы". (48,115). Вслед за экзистенциалистами они утверждают невозможность преодолеть пропасть между априорно свободным самосознанием индивида и навязанными ему формами общественного поведения.

Исходя из аналогичных предпосылок, Маркузе постулирует идею "Великого Отказа", смысл которой состоит в неподчинении "обществу всеобщего благосостояния". Этот отказ осуществляется во имя "витальной истины жизни", непостигаемый научным путем. Здесь четко высвечивается другая, помимо экзистенциализма, составляющая "критической теории" — неофрейдизм. Далее Маркузе рассуждает так: человек, руководствуясь "принципом реальности", вытесняет свои инстинкты ("принцип удовольствия") в подсознание, где происходит борьба Эроса и Танатоса (влечение к смерти), что в условиях "индустриального общества" неизбежно ведет к подавлению личности "принципом производительности" (= "принцип реальности"). С этим тезисом Маркузе, высказанным им в "Одномерном человеке", созвучна мысль Адорно о том, что ныне "объективные учреждения и тенденции приобрели такую полноту власти, что индивидуум в очевидно возрастающей мере становится функционером осуществляющихся сквозь него тенденций." (36,26).