Борис Захава: Мастерство Актера и Режиссера

Один раз на моей студенческой памяти он даже остановил самостоятельный отрывок, сделанный, кстати, очень известным ныне выпускником Школы. Отрывок был и вправду неудачный, а главное — невозможно длинный. Борис Евгеньевич терпел около получаса, кряхтел, несколько раз ходил до двери и обратно... Наконец он произнес своим высоким внятным голосом: "Спасибо! Вы дали кафедре обильную пищу для размышления. Пожалуйста, занавес!"

...На втором курсе мы слушали лекции Бориса Евгеньевича по теории актерского мастерства, которые тоже остались в памяти. В этих лекциях он опирался на свой богатейший жизненный, артистический и преподавательский опыт, который был суммирован в главной книге его жизни "Мастерство актера и режиссера". Многое в его рассказах звучало весьма серьезно и, пожалуй, требовало не студенческого, а "взрослого", профессионального восприятия. Это, между прочим, очень важный вопрос: какую составляющую теории театра можно по-настоящему воспринять, почти не имея собственного актерского опыта?

...А вот личные воспоминания и конкретные примеры в устах Бориса Евгеньевича звучали очень живо и... весело. Он прекрасно понимал, что на лекциях следует не только поучать, но и заинтересовывать аудиторию. Вот пример: рассказывая о сценическом темпераменте, наш ректор упомянул о том, что темперамент может быть подлинным и "дежурным", поверхностным... И, лукаво добавив, что "дежурный крик" опытному актеру ничего не стоит, он... тут же, что называется, "с лету" все это продемонстрировал! Побагровев до малинового оттенка, сверкая своими "ситцевыми очами", Борис Евгеньевич Захава патетически проорал нам дикую смесь из Гамлета, Годунова, Отелло и Самозванца, причем так залихватски закончил:

Тень Грррозного меня усыновила! Димитрррием из гррроба нарекла! Вокруг меня наррроды возмутила И в жертву мне Боррриса обрррекла!!!

— что мы искренне зааплодировали.

Выдержав небольшую паузу, Борис Евгеньевич усмехнулся, польщенный нашей реакцией, и вдруг сказал: "И ведь вот что важно... Мне это было совсем не трудно. Хотите, я сразу же все повторю?"

— Хотим! — немедленно откликнулись наглые студенты.

Пожалуйста!— ответствовал профессор и немедленно вновь "выдал" весь набор псевдотемпераментных штампов, — с тем же "огнедышащим" финалом.

Выслушав новую порцию рукоплесканий, он строго сказал: "Ну-с, а теперь продолжим..."

Конечно, бесценным даром в устах Б. Е. Захавы звучали рассказы о Вахтангове, о "Принцессе Турандот", о борьбе за сохранение Студии после смерти Евгения Багратионовича... Меня тогда поражала, да и теперь безмерно волнует, одна простая мысль: он ведь сам был активным участником тех событий пятидесятилетней с лишком давности! Именно юный Борис Захава присутствовал на самой первой вахтанговской лекции по системе К. С. Станиславского 23 октября 1914 года, именно Борис Евгеньевич играл во всех студийных постановках Вахтангова и получил от учителя благословение на занятия педагогикой... Именно он, уже руководитель театральной Школы, стучал по столу в кабинете Вл. Ив. Немировича-Данченко, доказывая, что Студия, основанная Евгением Багратионовичем, сможет жить и после его смерти...

Да, что и говорить! Борис Евгеньевич — это целая эпоха,, он — воистину "фельдмаршал Щукинской школы" (с трудом удерживаюсь от подробного описания его исполнения роли Кутузова в знаменитом фильме С. Ф. Бондарчука "Война и мир"!), строитель Вахтанговского дома, хранитель очага.

О его заслугах можно писать бесконечно.

Коснусь лишь того главного, что составляет суть выработанного Захавой педагогического метода.

Евгений Багратионович Вахтангов почти не оставил после себя теоретических трудов по педагогике. Данный им исходный "толчок" был в основном практическим. В школе от поколения к поколению передается легенда о том, как в 1920 году, собрав старших студийцев, которые должны были вести первые занятия с только что пришедшей в Студию молодежью, Учитель вручил Б. Е. Захаве, Ю. А. Завадскому, К. И. Котлубай, В. К. Львовой листок из блокнота, на котором были последовательно перечислены элементы актерской техники: сначала — "внимание", потом — "свобода мышц", затем — "воображение и фантазия..." и так далее, до "сценического общения". Таким образом Вахтангов задал логическую последовательность освоения элементов, при которой каждый новый раздел как бы вбирает в себя предыдущие, абсолютно легко и естественно! Этот "вахтанговский канон" используется в Щукинском институте и сегодня.