С. ФРЕЙЛИХ - ТЕОРИЯ КИНО - ОТ ЭЙЗЕНШТЕЙНА ДО ТАРКОВСКОГО

Обращение к трудам зарубежных исследователей не будет в книге вежливым обзором, - так сказать, «всем сестрам по серьгам»; здесь будет и полемика с желанием в процессе ее выяснить те или иные неясные вопросы. Но в любом случае я не сосредоточиваюсь лишь вокруг нескольких известных имен: Риччотто Канудо, Луи Деллюк, Бела Балаш, Зигфрид Кракауэр, Андре Базен. Нужно помнить, что термин «субъективная камера» ввел француз Жан Митри; нужно расширить географию киноведения и не забывать замечательного чеха Вацлава Тилле, столетие которого прошло, увы, слишком бледно, и, думается, только потому, что Тилле принадлежит к маленькой нации. А между тем в культуре нет больших и малых наций. Поляк Анджей Вайда, чех Милош Форман - мастера мирового значения. То же относится и к теории.

Ни один кардинальный вопрос советского киноискусства не разрешить вне контекста мирового кино. Исканиями зарубежных мастеров мы как бы подсвечиваем перекрестки наших собственных исканий. Например, внезапно возникшая и заставшая нас врасплох тема «Кино и религия». Советская кинотеория, развивавшаяся несколько десятилетий в атеистической стране, не занималась этой проблемой в научном плане, ее касались у нас не столько с исследовательской, сколько с разоблачительной задачей. Сейчас, когда религия заняла достойное место в нашем обществе, когда выходят труды религиозных философов Соловьева и Федорова, печатаются исследования Александра Меня, - мы, легко поддающиеся «смене вех», поворачиваем на 180 градусов и уже не исключительно в пользу Маркса трактуем проблему, а исключительно в пользу Христа. Поскольку этот вопрос шире самой темы и имеет важное методологическое значение, задержимся на нем и посмотрим, как, например, его решает для себя основоположник итальянского неореализма Роберто Росселлини. Чуткий к позывным истории, Росселлини создает в 40-е годы «Рим - открытый город», в 70-е ставит на телевидении просветительские фильмы «Карл Маркс» и «Мессия». Наша критика, с подозрением отметив фильм Росселлини о Христе, прошла мимо его фильма о Марксе, а между тем плюрализм, о котором так много говорят политологи, невозможен без такого подхода к проблеме. Росселлини в данном случае является и художником и ученым одновременно, его рассуждения на эту тему, относящиеся ко второй половине 70-х годов, сегодня для нас звучат еще острее; приведу их хотя бы в отрывках:

«После того как я начал работать над картиной о Марксе, русские тоже решили сделать фильм о нем. Русские всегда говорят о марксизме-ленинизме, но никогда не говорят языком самого Маркса… Однажды произошел горячий спор между Марксом и Вейтлингом, весьма уважаемым коммунистом, который вышел из среды рабочего класса, - в те времена коммунистами были только интеллектуалы… Вейтлинг выступал за насильственную революцию, Маркс не соглашался. Он был убежден, что единственный путь уничтожения классовых различий лежит через знания: «Нелепо думать, что вы можете изменить мир с помощью просвещенных пророков, которые разговаривают со стадом баранов, слушающих их, открыв рот». Вейтлинг настойчиво возражал ему, и Маркс, в конце концов, заметил: «Смотри, вот рядом с тобой сидит русский. Я думаю, что Россия - вот то место, куда тебе с твоими идеями следует ехать, потому что в этой стране появятся абсурдные пророки у абсурдных учеников». То же самое имел в виду Энгельс, когда сказал: «Две страны мира, где не будет иных решений, кроме яростной борьбы, - это Россия и Индия, потому что в этих двух странах восточный деспотизм по-прежнему существует». Под словом «революция» Маркс имел в виду перемены, а не насилие… Это он изобрел термин «промышленная революция», чтобы описать приход промышленной цивилизации.

Мир делится на тех, кто любит Маркса, и тех, кто ненавидит его, но ни те, ни другие не знают его. В Италии, например, избирательная кампания правых партий пытается использовать спорный вопрос относительно атеизма Маркса, но сам Маркс был против атеизма, а этого никто не знает! Он возражал против атеизма, руководствуясь сложными диалектическими причинами. Маркс родился в глубоко религиозной еврейской семье, в его роду был двадцать один раввин. Когда пруссаки начали преследовать евреев, отец Маркса окрестил всю семью, таким образом, они перестали считаться евреями. Это был акт политической самозащиты.

Маркс был очень суровым критиком всех религиозных структур, которые находились на службе у правительственных властей, но он рассматривал атеизм как другую культуру… Взятые вне контекста хорошо известные слова «религия - опиум для народа» сильно отличаются от всей цитаты целиком. А она гласит: «Религия - это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, а также душа бездушной ситуации. Подобно тому, как она - дух бездушных порядков, религия есть опиум людей»!.