Вячеслав Недошивин - Прогулки по Серебряному веку. Санкт-Петербург

Мать поэта, Наталья Шеншина (1837-1921), была дочерью предводителя дворянства Щигровского уезда Курской губернии. Первым мужем ее был генерал-лейтенант, военный строитель Г.Домонтович - родной, между прочим, дядя Александры Коллонтай.

Много лет спустя поэт В.Адамс рассказал биографу И.Северянина М.Петрову, автору книги «Донжуанский список Игоря-Северянина», что поэт всегда мог «без всякой подготовки, почти профессионально исполнить любую оперную партию: “А голос у него был концертный, - подчеркивал Адамс, - стены дрожали!..”»

С 1904 г. И.Северянин, которому было семнадцать лет, упорно рассылал свои стихи по различным редакциям, откуда их ему неизменно возвращали. «Продолжалось это до 1910 г., когда я прекратил рассылы окончательно... За эти годы мне “посчастливилось” напечататься только в немногих изданиях. Одна “добрая знакомая” моей “доброй знакомой”, бывшая “доброй знакомой” редактора солдатского журнала “Досуг и дело”, передала ему (ген. Зыкову) мое стихотворение “Гибель «Рюрика»”, которое и было помещено... под моей фамилией: Игорь Лотарев». После этого он придумал себе красивый псевдоним Игорь-Северянин (по другой версии, его придумал известный поэт К.Фофанов). Под этим именем, которое изначально писалось через дефис (так значилось и на визитках его, и даже на медной доске на дверях квартиры, хотя в печати этот «манер» его не приживется), он станет выпускать тоненькие тетрадки стихов, которые будет звать почему-то брошюрами. Они выходили с 1904 по 1912 г. Тираж их был 100 экземпляров, а вышло их чуть больше тридцати.

Через год у И.Северянина начнется роман с ее сестрой, Зиной, девушкой с «голубыми ленивыми глазами», которая тоже была в той лодке, застрявшей под мостом. Зинаида, а ей только что исполнилось семнадцать, сама напишет ему письмо и назначит свидание у Зимней канавки. Весь роман с ней будет описан с пикантными подробностями в эротической поэме «Винтик» (там Зинаида выведена под именем Раисы) и более сдержанно в романе «Падучая стремнина». Ради встреч с нею поэт снимет половину избы в Пудости. Именно Зинаиде Северянин в своем «донжуанском списке» присвоит потом третий номер. А старшей сестре ее, Дине, номер второй... Разрыв с Зинаидой также описан в стихах: герой поэмы застанет ее в компании местного телеграфиста, писца и прочих за «делами», от которых, как пишет, «в избе краснеют стены». «И девушка, - заканчивает поэт, - пошла по ним, по всем...» А в прозе признается потом: она «оказалась мещанкой в полном смысле» слова.

Строки из стихотворения И.Северянина «Хабанера II» (оно было напечатано с посвящением некоей «Синьоре Za») цитируются в очерке И.Наживина не точно. Надо: «Вонзите штопор в упругость пробки...»

И Константин Олимпов (1889-1940), сын К.Фофанова, и Василиск Гнедов (1890-1978) считали себя поэтами. Олимпов после революции служил в Красной армии, в 1930-х г. был арестован и сослан в Барнаул. Умер в Омске, накануне войны. Что же касается Василиска (на деле, разумеется, Василия) Гнедова, то он, кого В.Хлебников, кстати, «назначит» одним из Председателей Земного Шара, будет призван на Первую мировую в ополчение, где за храбрость получит Георгиевскую медаль. Окончив военное училище, станет прапорщиком и в 1917-м, примкнув к революционным солдатам, будет назначен начальником караулов арсенала Кремля. Говорят, именно он командовал красной артиллерией, обстреливавшей Кремль, и его пушки пробили купол Успенского собора. После революции служил народным судьей Сокольнического района, в 1925 г. вступил в ВКП(б), а в 1936-м был арестован и провел в заключении около двадцати лет. После реабилитации, всеми забытый, жил в Киеве, потом в Херсоне, где и умер.

И.Северянин, познакомившись в эмиграции с мемуарами Г.Иванова, откликнется на них фельетоном под оскорбительным названием «Шепелявая тень». «К сожалению, “вечный Иванов” - да и то второй! - в своих “теневых мемуарах” неоднократно, но досадно “описывается”... Вводить же меня, самостоятельного и... непреклонного, в Цех, где коверкались жалкие посредственности, согласен, было действительно нелепостью, и приглашение меня в Цех Гумилевым положительно оскорбило меня. Гумилев был большим поэтом, но ничего не давало ему права брать меня к себе в ученики...».

Мария Домбровская-Волнянская (1885-1939) - дочь офицера, исполнительница цыганских романсов, которой поэт посвятил шестой том своих сочинений, была музой поэта почти семь лет. У нее много имен, поэт звал ее Муринька, Балькис Савская, Муза музык. Северянин расстанется с ней в 1921 г. в Эстонии, напишет в письме своей финансовой покровительнице А.Барановой: «Я жалею ее, но виноватым себя не чувствую... Жить с поэтом - подвиг, на который не все способны...» «Подвигом», видимо, называл четырехлетнюю жизнь ее в одном доме с гражданской женой поэта Е.Золотаревой. Расставшись с ними, Домбровская, по слухам, стала петь в ревельском ночном кабаре, бедствовать. Общие знакомые высылали ей и старое пальто, и материю на платье, и даже белье.