Шалва Амонашвили: Рука водящая

Он глядел вслед удалявшемуся автобусу, и странное, весьма странное чувство начало овладевать им: ему показалось, что мальчик — это он сам, Алексей Александрович, мальчик этот — его детство! «Это же я?! Этот мальчик — я! Я узнаю себя в мальчике!» — подумал он с удивлением.

Сегодня понедельник, день приёма зачётов от студентов. Две недели чтения курса лекций по истории русской литературы шли по восходящей линии. Каждый день студенты всё больше увлекались вопросами, которые разбирал с ними их профессор. Резко изменилось у них отношение к вчерашнему своему учителю. Неожиданно для себя они обнаружили, какой он мыслящий человек и оратор.

— Профессор, можно ли привести на ваши лекции маму, она очень интересуется литературой! — спросил один студент.

— Можно, — добродушно ответил профессор.

— А я дедушку приведу, можно?

— Можно…

И последние три дня аудитория была переполнена мамами, дедушками, бабушками. Пришли даже несколько пап.

Восторг и удивление росли с каждым днём.

В конце недели профессор объявил:

— В понедельник будете сдавать зачёты.

Понедельник был тем днём, когда по плану завуча в классе Алексея Александровича должен был состояться прощальный праздник: учитель прощается со своим четвёртым классом, дети переходят в пятый, а учитель возвращается в первый. И начинается всё сначала.

Алексей Александрович пошёл к директору.

Тот обрадовался, увидев его.

— Хотел позвать вас сам… Пожалуйста, послушайте мои вчерашние стихи.

Он повлёк его к окну, достал из кармана лист, развернул его, отрешился от всего внешнего, погрузился в себя, и его правая рука начала обводить в воздухе поэтические абстракции. Он читал искусно и вдохновенно.

Он закончил чтение, но понадобилось минуты три, чтобы выйти из поэтического транса.

Алексей Александрович был зачарован стихами. Был восхищён самим директором, глаза которого излучали любовь.

— Вы истинный поэт… — сказал он со всей искренностью.

На лице директора засветилась улыбка благодарности.

— Я бы хотел издать сборник стихов, — сказал он с какой-то застенчивостью, даже чуть покраснел, — не согласились бы вы стать моим редактором?

Алексей Александрович смутился: не ожидал такого лестного предложения.

— Я же ещё студент… Вы прекрасный поэт… Хотите, я попрошу в университете своего профессора, он известный человек в литературных кругах…

Директор прервал его:

— Вы для меня есть известный профессор… Пусть сегодня вы студент, но придёт время, и я буду гордиться тем, что именно вы стали редактором моего первого сборника. Ну как, не откажете.

— Нет, конечно… — сказал Алексей Александрович, а в душе подумал с грустью: «А что есть моё будущее?.. Нет его у меня».

Момент был подходящий, и Алексей Александрович рассказал директору о своих профессиональных занятиях со студентами четвёртого курса и попросил принять зачёты.

Директор посмотрел на него с изумлением.

— Значит, вы в течение двух недель читали своим ученикам…

— Студентам четвёртого курса… — вставил Алексей Александрович.

Директор принял поправку.

— …студентам четвёртого курса спецкурс по истории литературы в объёме тридцати или сорока часов… Так?

— Именно так!

— Как вам это пришло в голову?!

— Они сами подсказали…

— Как они могли такое подсказать?!

— Почему же, они у меня развитые!

— Скажите, что вы делали с классом эти три года?

— Не знаю… Учил, воспитывал…