Шалва Амонашвили: Здравствуйте, дети!

Каков бы ни был тираж книги Ш. А. Амонашвили «Здравствуйте, дети!», — это будет, я считаю, капля в море читательских запросов на нее. В самом деле, у нас в стране миллионы учителей начальной школы, для которых эта книга в полном смысле слова — хлеб насущный, сотня миллионов родителей, которые будут читать эту уж не такую маленькую по объему книгу с неослабевающим интересом до последней ее страницы.

Книга Ш. А. Амонашвили удивительным образом не поддается определению по жанру. Все, казалось бы, очень просто — автор делится опытом обучения детей шестилетнего возраста, опираясь на свою многолетнюю педагогическую практику (хотя это нигде не упомянуто в книге, и для читателя автор просто учитель начальной школы, но в действительности Ш. А. Амонашвили — видный советский ученый, доктор психологических наук, профессор). Перед нами, по существу, учебно-методическое пособие, раскрывающее приемы и способы обучения детей-шестилеток. Этому впечатлению отвечает описание (с рисунками, схемами) многочисленных собственно методических средств обучения чтению, письму и начаткам математики, к которым с успехом прибегают автор и его сотрудники, добиваясь от детей эффективного усвоения основ соответствующих учебных предметов. Здесь читатель — и раньше всего учитель начальной школы, а также воспитатель детского сада — найдет все богатство методических средств обучения, которые своим происхождением обязаны психолого-педагогическим идеям Л. С. Выготского, Д. Н. Узнадзе, Л. В. Занкова, Б. И. Хачапуридзе, Д. Б. Эльконина, В. В. Давыдова и многих других советских психологов. Так что же — методическое пособие, учебная книга для учителей начальных классов? Ничего подобного! Перед нами педагогическая поэма в полном смысле этого слова, подлинное поэтическое произведение. После известной книги А С. Макаренко я не знаю ни одной другой, которая в такой степени заслуживала бы определения: поэтическая педагогика. Впрочем, как мне кажется, для самого Ш. А. Амонашвили его произведение не столько педагогическая поэма, сколько педагогическая симфония. Тончайшее музыкальное звучание сопровождает каждый описанный автором момент его общения с детьми, и не случайно сам автор представляет себе каждый наступающий день встреч с его маленькими учениками в богатстве многоголосья воспитательных мелодий и их бесчисленных вариаций. «Эта симфония каждого школьного дня, — пишет Ш. А. Амонашвили, — звучит в моих ушах звуками детского жриамули» ( В переводе с грузинского — щебет, гомон детей и птиц ). И это позволяет ему, педагогу, составлять «партитуру» каждого школьного дня подобно тому, как композитор пишет партитуру оперного акта или сюиты для фортепьяно с оркестром.

Лейтмотивом педагогической симфонии, которая разыгрывается на страницах книги, неизменно остается любовь к детям, чуткое отношение к нежной душе ребенка, которую так легко ранить, задеть неосторожным словом или поступком. В Тбилиси я был на уроке, который вел Шалва Александрович. Классу задан вопрос. Несколько ребятишек подняли руки. Своей стремительной походкой учитель подходит к одному из них и тихо говорит: «Дато, ответь мне на ушко». Дато что-то ему увлеченно нашептывает. Шалва Александрович, улыбаясь, слушает, потом, ласково погладив его по голове, очень тихо шепчет: «Дато, подумай еще немного». Дато, насупив свои черные, густые брови, весь уходит в размышления, а учитель уже около другого ученика, который встал и громко, уверенно отвечает на вопрос.

Недавно одна моя знакомая рассказывала о своей пятилетней дочке: «Вхожу в комнату, а Танюша о чем-то задумалась, да как-то уж очень ушла в себя. Я ее даже два раза окликнула, прежде чем она отозвалась. «О чем ты так задумалась?» И вдруг она отвечает: «Ничего, мамочка. Это я думаю о своем. О детском…» Дети думают о своем, о детском. Это их маленький мир, в который нам, взрослым, проникнуть трудно, а между тем надо проникнуть, иначе нам не удастся приобщить их к миру взрослых людей, а следовательно, обеспечить им необходимую социализацию, воспитать их в направлении, желательном для нас, воспитателей. Можно попытаться сделать это путем приказа, угрозы, принуждения и можно так, как это делает Ш. А. Амонашвили, — глубоким проникновением в помыслы ребенка, в смысл его поступков, используя все его внутренние потенции, апеллируя к доброте, великодушию, чувству юмора, живой любознательности, потребности в творческом овладении действительностью. «Свое, детское» становится в этом случае для ученика тем богатством и той радостью, которой он спешит скорее, как можно скорее поделиться с учителем. И при этом дети знают, что учителю важно и интересно все, что интересно и важно для них самих. Учитель всегда в горении педагогического творчества, даже если не все его решения и действия бесспорны. Нить, связующая педагога и детей, не рвется, не распадается ни разу на протяжении всей книги, и ни на минуту не слабеет внимание читателя к мыслям и делам Ш. А. Амонашвили.