Шалва Амонашвили - Рука водящая

Но ночь не стала для Алексея Александровича спокойной.

Он был возбуждён.

Сперва он ходил по комнате взад-вперёд и старался разобраться во всём, что услышал.

Любовь с трёхлетнего возраста! Надо же быть такому!

Он вспомнил детей в автобусе, которые шептались о любви — Машеньку и Лёшеньку.

Потом он лихорадочно бросается к ящику и достаёт тетрадь с записями. «Она была Машенькой… Да, да, Машенькой… Должна быть в тетради какая-нибудь запись о ней».

Раскрывает тетрадь и видит, что страницы пусты.

Было двести страниц с записями. Где записи?

Листает и перелистывает — нет ничего!

Только в середине тетради, только на одной странице обнаруживает свои каракули, но разобраться в них не может.

Эти каракули сгущаются в серое облачко, оно поднимается и входит в него, растворяется в его сознании.

Тетрадь остаётся совсем чистой.

Сознание же будит подсознание и принуждает его быть откровенным.

…Мама приводит его в детский сад.

Помогает переодеться в детский халатик и переобуться в мягкие тапочки.

«Здравствуйте», — говорит маме другая мама.

«Здравствуйте», — отвечает мама.

Девочка, которую привела другая мама, шепчет: «Мама, мама, вот мальчик, которого я люблю, я выйду за него замуж».

Мама отвечает: «Машенька, пока рано тебе замуж выходить».

И она обращается к его маме: «Почему-то нынешние дети очень рано заговорили о любви».

Мамы смеются, целуют своих детей, говорят, чтобы вели себя хорошо, и прощаются.

Дети входят в комнату, где группа трёхлеток.

Воспитательнице пока некогда ими заниматься, она стоит у зеркала.

Машенька приближается к нему, обнимает, целует в щёчку и шепчет ему на ухо: «Мальчик, я тебя люблю».

Другая девочка, которая стоит рядом, видит и слышит всё.

Она бежит к воспитательнице.

«Антоннагоргевна, они целуются и говорят, что любят», — и показывает пальцем в их сторону.

Антоннагоргевна мигом отрывается от зеркала.

«Что?» — гремит она и направляется к влюблённым.

Тянет их за уши.

«Малолетние извращенцы… Больно вам, больно? Повторятся любовные сцены, будет хуже… Чтобы я больше не видела вас вместе!»

В её голосе звучит злоба…

Потом он стоит голый у кровати Машеньки, над головой держит мокрые трусы.

В глазах Машеньки — ужас и сострадание, в его глазах — отчаяние и обречённость.

Машенька прячется под одеялом, плачет и шепчет: «Всё равно я люблю тебя и буду любить»…

…Алексей Александрович открывает глаза.

Вскакивает с дивана.

Сознание его уже не прежнее, а просветлённое.

Он срывается с цепи — мигом выбегает из комнаты и также мигом оказывается на площадке второго этажа.

Кулаками бьёт в дверь.

— Мария-Машенька, — кричит он, — повзрослел твой любимый… Открой двери, Мария-Машенька, это я — Лёшенька… Открой…

В дверях в ночной рубашке стоит молодая красивая женщина, за ней стоит тоже он сам — шестилетний мальчик.

Лёшенька берёт Машеньку на руки и целует, целует.

Радостно рыдает и целует.

Машенька шепчет ему что-то на ухо. Тоже радостно плачет и шепчет.

А мальчик в восторге, прыгает, дёргает их за руки и кричит:

— Пойдём в лес… Встретим восход солнца у каштанового дерева!

— Пойдём! — отзывается Алексей Александрович.

Он несёт Машеньку на руках.

Добрый человек сажает их в машину и мчится по безлюдным улицам, выезжает на шоссе и жмёт на газ — надо успеть до восхода солнца.

— Здесь? — спрашивает и резко тормозит машину.

— Да-да…

Они бегут к каштановому дереву.

Оно ждёт их, соскучилось по ним. Видит, что жизнь светлеет для них, и радуется.

— Помоги мне залезть на дерево, — говорит мальчик Алексею Александровичу.

Тот поднимает его над головой. Мальчик цепляется за нижнюю ветку и лезет выше.

— Осторожно! — предупреждает Алексей Александрович.

— Не лезь высоко! — волнуется Мария.

Но он поднимается всё выше и выше, ползёт уверенно и быстро.

— Осторожно!..

— Дальше не лезь!..

Птички не видят в нём чужака. Они настраивают свои голоса.

И вдруг с ветвей каштанового дерева, с ветвей всех деревьев леса звучит мощный хор — птицы восхваляют солнце. В общем пении выделяется соло — певучим голосом мальчик возвещает:

— Восходит Солнце!

Первый луч Солнца пробивается сквозь ветви и ослепляет глаза стоящим под деревом. Но они смотрят, не моргая, тянут руки к солнцу и впитывают всю щедрость дарительницы жизни.