Шалва Амонашвили - Рука водящая

— Нет, — сказал директор, — он никого не отбирал, привёл только одного мальчика, о котором вы знаете.

— Тогда, — предложил другой член комиссии, — он добился этого за счёт перегрузки детей, за счёт утроенных домашних заданий… Надо полагать, у детей подорванное здоровье…

Директор поручил комиссии перепроверить это сомнение. Перепроверили, провели медицинское обследование детей, расспросили родителей и самих детей.

Сомнение не подтвердилось.

Комиссия решила пригласить учителя, чтобы тот подробно рассказал о своей методике.

Накануне вечером Алексей Александрович попытался написать доклад для комиссии. Он долго мучился, но доклад у него не получился — он просто не мог вспомнить, как, с помощью каких приёмов и методов учил своих учеников. В нём было только одно радостное переживание: он одаривал детей светом своей жемчужины.

Философия его изменилась давно. Бесследно пропали рассуждения о случайностях, о ненужности и отрешённости. Все его мысли шлифовали сейчас идею о предназначении и о служении. Он понял полный смысл человека-Пути, ибо сам стал Путём. Он понял ещё, что сияющая жемчужина заключена в сердце каждого, она и есть Путь для человека. У каждого свой Путь. А жемчужина, которая в Алексее Александровиче, тянет, зовёт его к детям — это его Путь.

Беда в том, что многие не знают о своей жемчужине, не верят в неё, не ищут её в себе. А ещё большая беда заключается в том, что учителя и воспитатели, сами не веря в свои жемчужины, не помогают детям уберечь их в себе.

Ещё он убедился, что каждый, оказавшись в беде, получает руку помощи. Но рука эта ненавязчивая, невидимая. Надо прилагать усилия и научиться птичьему языку, чтобы принять весть.

В его зарождающейся философии выросла идея, в которую он поверил всем сердцем: каждый ребёнок есть рука водящая для какого-то взрослого.

Было уже поздно, когда вдруг зазвенел звонок.

Пришёл мальчик.

— Ну, как, готов к завтрашнему дню? Комиссия тебя не пугает? — спросил он.

Алексей Александрович объяснил ему, что не может написать доклад.

— А зачем тебе доклад? — подбодрил мальчик. — Дай говорить своему сердцу.

— Я так и сделаю, но там много недоброжелателей…

— Что значит — недоброжелатели? Они ведь точилки для твоей смелости и убеждённости! Напомню тебе: «Привет трудностям, ими мы растём»… Слушай, ты лучше расскажи мне о твоём любимом учителе. Был же у тебя один такой?

— Да, был. Но зачем тебе рассказ о нём в такое позднее время? Не пора ли тебе спать?

— Не знаю зачем. Но я пришёл к тебе попросить именно об этом. Потом я пойду спать.

— Что тебе рассказать, даже не знаю…

— Расскажи о самых ярких воспоминаниях.

— Ну, хорошо, раз ты так хочешь. Это была она. Пришла к нам в седьмом классе. Я был тогда круглым двоечником. Учителя говорили мне, что не переведут в следующий класс. После первого сочинения она сказала мне: «Мальчик, у тебя поэтический дар!» И, понимаешь, я начал писать стихи, и нести ей. Она ставила мне пятёрки за сочинения, и я был как окрылённый на её уроках. А однажды, когда мы писали очередное сочинение, она подошла ко мне, наклонилась, я почувствовал запах её нежных духов, и шепнула мне на ухо: «Мальчик, мои пятёрки краснеют рядом с двойками. Как быть?» И я нашёл, как быть: начал зубрить физику, химию, математику, английский язык. Учителя были вынуждены ставить мне тройки, а то и четвёрки и пятёрки. Так я не дал пятёркам по литературе краснеть перед двойками.

— Здорово, — сказал мальчик, — расскажи ещё.

— Однажды я понёс ей домой кипу тетрадей для контрольных работ. Хотел сразу уйти, но она не отпустила меня. «Сынок, пообедаем вместе», — сказала она. Обратилась именно так: «сынок». В детдоме так ко мне никто не обращался. Я почувствовал материнскую теплоту и заплакал. Она успокоила меня и сказала, что я ей как родной сын. У неё не было детей. Ты понимаешь сейчас, зачем я поступил на литературный факультет?

— Здорово! — опять сказал мальчик. — А как она выглядела?

— Сейчас представлю… Она была невысокого роста, с округлым красивым лицом, с седыми волосами, она носила элегантные платья со старинной брошью. Улыбка у неё была обаятельная… Она светилась добротой и мудростью.

— Здорово. Светилась добротой и мудростью! — повторил мальчик слова Алексея Александровича. — Она жива?

— Нет, к сожалению, — грустно произнёс Алексей Александрович.

— Обидно… Но она порадуется тебе…

Мальчик пошёл к двери.

— Спокойной ночи, — сказал он на прощанье.