В приведенных выше планах больше живых «опорных образцов», чем кажется с первого взгляда. Если исключить «Гавриилиаду» и «Бахчисарайский фонтан», где их не могло быть по характеру сюжета, они есть почти всюду, начиная с «Кавказского пленника» (1820): здесь это А. Н. Раевский — он, правда, не назван в самом плане, но это видно из других источников {36} 36 На полях рукописи поэмы (в группе с Черкесом, поэтому не как случайная маргинальная зарисовка) Пушкиным изображен Пленник с лицом А. Н. Раевского (ср. портреты А. Н., Ек. Н., Ел. Н., М. Н., Н. Н. (младшего) Раевских и (только линией профиля) Н. Н. Раевского, а также самого Пушкина и, по-видимому, врача семьи Раевских в конце той же рукописи). Судя по письму к В. П. Горчакову от октября 1822 г., Пушкин видел в Пленнике и самого себя (см. об этом: Томашевский Б. В. Пушкин, кн. 1, с. 393—397), а в письме к Вяземскому от 6 февраля 1823 г. он указывал на характерологическое сходство Пленника с П. Я. Чаадаевым.
; в «поэме о гетеристах» герои названы, в «Романе на Кавказских водах» тоже, в «Цыганах» образцом Земфиры была реальная цыганка Земфира {37} 37 См. письмо К. А. Ралли к Пушкину: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества Пушкина, т. I. М., 1951, с. 400.
(и то же, вероятно, верно и в отношении Мариулы), а прототип Алеко — это, прежде всего, сам Пушкин {38} 38 Алеко — местное уменьшительное от имени Александр. Разумеется, от Пушкина — только образ горожанина, пришедшего в табор.
. Можно было бы добавить и «Братьев разбойников», где живым образцом послужили реально существовавшие братья Засорины. Кто был «опорным образцом» для героев «Метели» — неизвестно, но для одновременного с ней «Выстрела», план которого не сохранился, можно считать вероятным, что ими были некто Зубов (граф) и сам Пушкин (Сильвио) {39} 39 См. об этом: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества Пушкина, т. I, с. 342.
. То же встречаем в «Дубровском», в «Капитанской дочке», в «Русском Пеламе», в «Les deux danseuses».
План «Онегина» (не позже 1823 г.), несомненно, был похож на приведенные нами; надо полагать, что в нем (на что намекал и сам автор) были «опорные образцы». Не забудем, что «Онегин» был посвящен той же проблеме современного молодого человека, которая была намечена в не удовлетворившем Пушкина «Кавказском пленнике», являясь как бы его развитием по-новому, другими средствами.
Итак, есть основание думать, что между 1820 и 1823 гг. был написан и продуман план большой поэмы, затем переосмысленной как роман в стихах, и что в этот план — скорее всего под условными именами типажей-образцов — были введены по меньшей мере главные протагонисты, без которых не могло быть и самого романа: умный, но пустой повеса-скептик, терпящий поражение по ходу фабулы, и женщина, обнаруживающая высокие качества души, ум и силу воли. Вероятно, был введен (видимо, без имени) и молодой поэт, вокруг судьбы которого возникал конфликт. Другие персонажи могли быть введены или нет — они были важны для деталей развития фабулы, но не для основного сюжетного конфликта.
Мы знаем по другим, позднейшим произведениям Пушкина, что в ходе работы герой постепенно отдалялся от исходного образца: менялись внешность, жизненный фон, судьба, мог вводиться новый исходный образец, переосмысливаться первоначальный, даже на позднем этапе замысла {40} 40 См.: Левкович Я. Л. Принципы документального повествования в исторической прозе пушкинской поры. — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы, т. VI. Л., 1969, с. 189—191; Петрунина Н. Н. К творческой истории «Капитанской дочки». — Русская литература, 1970, № 2, с. 96—99.
. Но сами образцы в начале работы были у Пушкина всегда. В «Онегине» это прямо отмечено им самим: «А та, с которой образован Татьяны милый идеал ... » (гл. 8, строфа LI). Эти образцы были заложены в плане, но чтобы реконструировать план «Онегина», нужно извлечь для этого материал из самого романа.
Пушкин подставлял в свой план, для сокращения, имя известного лица, обладавшего нужными чертами. Но чтобы определить этот образец, мы сами должны сформулировать, каковы должны были быть минимальные черты личностного и общественного типа каждого из протагонистов, для того чтобы этот роман мог состояться. В дальнейшем мы покажем, что, несмотря на существенные сюжетные изменения, вносившиеся Пушкиным по ходу работы, основные черты первоначального замысла сохранялись вплоть до черновиков 6-й главы и даже дольше. Для верности в той словесной характеристике, которую мы дадим героям и которая для Пушкина лаконично заменялась в плане одними именами условных «опорных образцов», мы будем пользоваться материалом глав 1—6. Но так как принципиальное решение романного конфликта, несомненно, тоже должно было присутствовать уже в первоначальном плане (ибо и без него не было бы этого романа), мы вправе для характеристики героини привлечь и те черты, которые полностью проявляются лишь в развязке.
Читать дальше