Валерий Леонов - Пространство библиотеки - Библиотечная симфония

Во всех воплощениях этой темы есть некий инвариант. Бессмертие творений человека, запечатлённых в книге, связано с бессмертием того мира, который эти книги воплощают. Благодаря чтению, значение книг становится доступно нам, и мы, не ведая порой, кто их начертал, несем их смысл в самих себе. «Книга, — говорил поэт Иосиф Бродский в Нобелевской лекции, — феномен антропологический, аналогичный по сути изобретению колеса… книга является средством перемещения в пространстве опыта со скоростью переворачиваемой страницы».

И далее, рассуждая о значении чтения в человеческой истории, он утверждал: «… положение, в котором искусство вообще и литература в частности являются в обществе достоянием (прерогативой) меньшинства, представляется мне нездоровым и угрожающим. Я не призываю к замене государства библиотекой — хотя мысль эта неоднократно меня посещала — но я не сомневаюсь, что, выбирай мы наших властителей на основании их читательского опыта, а не на основании их политических программ, на земле было бы меньше горя. Мне думается, что потенциального властителя наших судеб следовало бы спрашивать прежде всего не о том, как он представляет себе курс иностранной политики, а о том, как он относится к Стендалю, Диккенсу, Достоевскому… Среди преступлений… наиболее тяжким является не преследование авторов, не цензурные ограничения и т.п., не предание книг костру. Существует преступление более тяжкое — пренебрежение книгами, их не-чтение. За преступление это человек расплачивается всей своей жизнью; если же преступление это совершает нация — она платит за это своей историей» [135].

Многим есть о чём задуматься, читая размышления М. Пруста и И. Бродского…

Я не являюсь исключением. У меня много вопросов к самому себе и до сих пор на главные из них нет ответа. У каждого, как бы ни сложилась его жизнь, есть своя библиотечная тема. Что есть пространство моей библиотеки, насколько комфортно в нём жить и работать, как сложились отношения между моим личностным знанием и третьим миром, миром знаний «без субъекта знания»? Я никогда не узнаю, что этот мир со мною сделал. Но мне и не хочется знать больше, чем знаю сейчас, не хочу знать об этом мире подробности, с меня достаточно того, что уже запечатлелось в памяти и о чём успел рассказать. Почти у каждого из нас в памяти остались впечатления от встреч с долгожданными книгами, каждый искал и находил «свою» библиотеку, работа в которой доставляла ему наибольшее удовлетворение. А общение и помощь профессионалов в ситуации, казалось бы, тупиковой при решении очередной задачи? Сколько можно привести подобных примеров! Кто хоть раз прошёл через это общение, навсегда останется другом тех, кто ему помог.

Получилось так, что на написание симфонии в прозе у меня ушло чуть больше полгода. Много это или мало, поинтересуется читатель? Полагаю, что сочинения такого жанра либо пишутся быстро, либо не появляются совсем. И дело здесь не в усидчивости автора, известно, что некоторые книги пишутся годами.

Я сознательно избегал обращения к современной библиотековедческой литературе, которую читаю регулярно. Мне хотелось, обитая в этом профессиональном мире почти сорок лет, наблюдая и общаясь с интересными людьми не только в России, но и в других странах и на других континентах, изложить то, что копилось годами. Накопленное может остаться невостребованным, тогда память «стирает» многое со временем, а ты опять остаёшься наедине со своими проблемами. Чтобы этого не произошло, я решился на рискованный шаг — изложить на бумаге то, о чём постоянно думаю. Не уверен, что, располагая большим запасом времени, книга стала бы лучше [136].

Среди отмеченных учёными загадок творчества есть одна, природа которой постоянно привлекает к себе повышенный интерес: воздействие собственного сочинения на автора и на то, что он описывает. Каждый раз я испытываю совершенно необъяснимые ощущения от вышедших и живущих самостоятельной жизнью книг, с каждым разом от новой работы расширяется «зона рассеяния» интересов автора. Что это такое?

В последней по счёту книге автор выступает как бы сводным рефератом самого себя, сосредотачивая в сочинении то главное, что извлёк в данный момент из жизненного опыта. Известно, что реферат всегда беднее оригинала. Общее никогда не умещается ни в чём существующем, в том числе в каждой новой книге. В этом смысле можно сказать, что автор пишет всё время одно и то же произведение, и все его книги есть вариации того, что он не вполне знает.