Николай Ссорин-Чайков - Топография счастья

E-mail: solga@umail.ru

Хочу выразить признательность Николаю Ссорину-Чайкову, Саре Грин, Анне Григорьевой, Паоло Хэйвуду и Срии Айер за их полезные комментарии, полученные мною в ходе работы над настоящей статьей.

Боробудур является одним из наиболее значимых памятников в национальном воображении индонезийцев (см. Siegel 1999).

Слово pribumi переводится как уроженцы Земли и обозначает всех потомков «исконных» индонезийских племен — в отличие от потомков китайских, индийских поселенцев, мигрировавших в Индонезию и получивших в первые годы индонезийского национализма статус resident aliens (проживающий в стране иностранец). Все набранные курсивом термины принадлежат современному индонезийскому языку, если не указано иное.

Растение, используемое, в частности, для дубления кожи.

В некоторых из этих работ большое количество гостей считается признаком (духовной) силы. Возможно, то же самое можно сказать и о свадьбах в Кепри, однако никто из моих информантов ни о чем подобном открыто не заявлял. Вместо этого речь всегда шла о том, как «больно» им было бы и как «разочарованы» они были бы, если бы на свадьбу пришло мало гостей.

Например, мусульманские пары часто заказывали хор qasidah, распевавший исламские песни под аккомпанемент перкуссии. Некоторые яванские семьи исполняли музыкальные произведения gamelan, традиционные для их родного региона.

«Ритуал быстрого переодевания» описывался как «традиционный» и для некоторых других частей Индонезии, например для представителей культуры Бетави в северо-западных регионах Явы (Dinas Kebudayaan DKI Jakarta 1989). Тем не менее остается неясным, насколько древней является эта практика в регионе и каким образом она объясняется местным населением. К тому же большинство моих информантов указывали, что этот ритуал характерен только для свадеб в Кепри.

Интересно отметить, что на русских свадебных фотографиях начала XX века также нет улыбающихся лиц, и это делает их похожими на современные свадебные фотографии pribumi. По всей видимости, улыбаться в течение довольно длительного периода экспозиции первых фотоаппаратов было затруднительно (см., например: Sosnina 2009: 114–119).

Местный язык, широко распространенный на западной Суматре; bahasa Minangkabau родствен малайскому.

В топографии счастья, описанной Ссориным-Чайковым во введении, счастья «не видел глаз и не слышало ухо», и описывается оно идиомой поисков и преследований. Тем не менее в системе Просвещения, которая, по утверждению Ссорина-Чайкова, подверглась глобальной диффузии, счастье представляется фиксированной точкой ландшафта, к которой можно приближаться или от которой можно отдаляться (почти как в случае с горной вершиной). В моем понимании случая Кепри, альтернатива становится совершенно иной. Здесь счастье/аффект рассматривается как нечто подвижное, распространяющееся по поверхности ландшафта и не привязанное к конкретным местам.

Это замечание указывает на нечто очень нежелательное. Индонезийцы, как и многие из нас, не любят, когда их со всех сторон тыкают и дергают, расчесывают и украшают.

В этом отношении свадебные альбомы отличаются от альбомов других типов, которые хранят у себя индонезийцы pribumi: детских фотоальбомов, альбомов, посвященных торжественным событиям, отдельным людям или местам. К ним ко всем относятся как к памятным, все они служат средством припоминания ( kenangen ). Счастье, если о нем вообще может идти речь применительно к альбомам, только подразумевается, когда кто-нибудь, допустим, говорит: «Все самые близкие моему сердцу воспоминания находятся в этом альбоме».

Отчасти подобный взгляд является следствием того, что в Европе и Америке свадебные наряды должны находиться в собственности, а не в пользовании. Ношеное платье диссонирует со сказочными представлениями о «happy ever after» («и жили они долго и счастливо») (Hyde 2007). Однако под удар попадает и не менее распространенная фантазия, характерная для британской свадебной культуры потребления: в соответствии с ней наряд невесты должен быть актом ее радикального самовыражения (Walsh 2005). Безусловно, представить себя как уникальную личность через акт потребления проблематично, если известно, что кто-то другой уже надевал то же самое платье.