Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

Наиболее часто в оформлении титульных листов возникали образы «Чехии и Праги – Земли обетованной». В художественном отношении больше всего повезло Праге. На обложке одного из номером журнала «Таборит» возвышалась женская фигура во весь рост, символ Чехии, с гуситским калихом (чашей) в руке, на фоне горделивых романских и готических построек Пражского Града.

Журнал «Отчина» (№ 2, 1917 г.) тоже развивал пражскую тематику. Искусному графику, имя которого ныне, к сожалению, установить затруднительно, принадлежала великолепная панорама стобашенной Праги.

В другом номере журнала «Таборит» (№ 3) на титульном листе представал во весь рост символизировавший непоколебимость чешского духа Ян Гус, изображенный на фоне пражской ратуши. В этом номере, как на обложке, так и на особой акварельной вкладке, развивалась тема возведения памятника Яну Гусу на Староместской площади и отражения гуситской тематики в творчестве прославившего чехов на Западе, и прежде всего в Париже, знаменитого деятеля культуры, мораванина родом, Альфонса Мухи.

Моравии был посвящен лишь один титульный лист (№ 6 за 1917 г.), на котором красовалась моравская пара в нарядных национальных костюмах. Словацкая символика на обложках не была отражена, хотя словацкому вопросу тоже уделялось внимание. В № 7 за 1917 г. например, констатировалось, что стремление к национальной независимости базируется на неразрывном взаимотяготении двух братских народов – чешского и словацкого. В том же номере в небольшой редакционной заметке подчеркивалась необходимость создания свободного, сильного, независимого Чешско-Словацкого государства, которое было бы связано с Россией тесными узами «славянского родства». В языковом отношении журнал, как уже говорилось, был сугубо чешским. Словацкие сюжеты в целом не нашли развернутого освещения, видимо, в силу целого ряда причин. Известно, что в то время продолжалась упорная борьба за окончательное включение словацкого компонента в программу общенациональной освободительной борьбы. Это касалось также вербовки словацких добровольцев в чешско-словацкий корпус, которая проходила не всегда гладко. На страницах фундаментального чешского легионерского издания 20-х гг. можно встретить даже мысль о том, что «в чешско-словацком войске больше словацких песен, чем словацких воинов, но необходимо набраться терпения и в скором времени положение изменится» [280].

Особый номер журнала «Таборит» (№ 4, 1917 г.) целиком был посвящен братской солидарности с борющимся сербским народом. Все поле обложки было занято изображением Матери-Сербии с национальным знаменем в руке, а под названием журнала значилась надпись на чешском языке: «Чести, славе и страданию братского сербского народа посвящается этот номер». В номере были представлены сербский эпос, сербские напевы, впечатления чешских воинов-очевидцев от знакомства с Сербией.

В других номерах в акварельных иллюстрациях обложек отражена отвлеченная тематика, в модном тогда стиле – сецессии. Можно подчеркнуть в связи с этим, что журналы явились ярчайшим проявлением как чешской сецессии, так и чешской художественной культуры вообще. Талант чешских живописцев из рядов добровольцев бесспорен, и им можно восхищаться и ныне, несмотря на то что некоторые акварели уже поблекли.

На страницах журнала «Таборит» чешские добровольцы – борцы за национальную свободу представали своеобразными современными «бланицкими рыцарями». Казалось, что они вот-вот вернутся в матушку Прагу и избавят народ от неволи. И когда с оружием в руках отвоюют историческую Родину, дойдут до Праги, то на Староместской площади перед памятником Гусу, воздавая честь великому магистру, они склонят свое знамя, украшенное калихом, и это будет означать конец австрийского владычества. Эта мысль красной нитью проходила во всех материалах журналов. Легенду о бланицких рыцарях в данной работе нет нужды разъяснять.

Значительное место в журнале отводилось изложению ключевых периодов национальной истории. В основном гуситскому прошлому, воспетому в национальной мифологии, не говоря уже о трудах Т.Г. Масарика. Магистру Яну Гусу была посвящена статья Вадима Шепса, в которой он подробно останавливается и на сооружении памятника великому чеху в Праге на собранные народные средства. Автор освещает подробности конкурса на проект памятника, который выиграл скульптор Шалоун. Именно его проект наилучшим образом соответствовал чувствам и взглядам чешского народа того времени. Тогда же было принято решение разместить памятник на Староместской площади. Открытие было приурочено к 500-летию кончины Яна Гуса и пришлось на 1915 г. Война не позволила чехам широко отметить это событие. Власти опасались волнений среди собравшегося вокруг памятника народа. Были разрешены только скромные торжества, и лишь огромное количество возложенных венков безмолвно свидетельствовало о силе протеста и большом уважении к Гусу.