Всеволод Вихнович - Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

Однако надо указать, что успех Ирода был связан не только с его личными качествами, поскольку способные и удачливые люди всегда и во все времена имеются. Дело в том, что две тысячи лет тому назад впервые в обширном пространстве Средиземноморья, объединенном властью Римской державы, сложилась уникальная модель встречи различных цивилизаций, государств и народов. Тогда наиболее развитыми были в культурном отношении — эллинистическая, а в организационно-технологическом — римская политеистические цивилизации. Причем обе они основывались, подобно современной европейско-американской, на развитой рыночной экономике. Ирод сразу отлично понял, что более технологически отсталая иудейская культура, опирающаяся на принципы монотеизма и традиции Священного Писания, чтобы выжить не должна в качестве протеста отвергать преимущества более развитых в узкокультурном и технологическом смысле цивилизаций, но заимствовать из них лучшее и приемлемое, сохраняя свою сущность не затронутой. Это послужило путеводной нитью его внешней и внутренней политики. В результате искусного её проведения ему удалось, казалось бы, невозможное — соединить несоединимое. Для внешнего мира он сумел одновременно стать римским аристократом, имеющим даже право носить почетное имя Юлий, родовое имя Юлия Цезаря и Октавиана Августа, покровителем эллинистической культуры и меценатом, за что был выбран почетным пожизненным судьёй Олимпийских игр. Но при этом он ввиду строительства небывало великолепного Иерусалимского Храма, которым восхищались даже его враги — иудейские противники всего языческого, мог претендовать на славу нового Соломона. Более того, всю свою жизнь император Август видел в нем искреннего и верного «друга и союзника римского народа» и активного помощника в строительстве империи, всемерно расширял границы его царства. В свою очередь, Ирод, активно используя свои связи с соседними с Римской державой регионами, сумел добиться не только повышения благосостояния своего государства, но и обеспечить процветание и защиту прав многочисленной иудейской диаспоры во всех провинциях Римской империи и даже в единственной сопернице — Парфяно-персидской державе.

Великий историк прошлого века А. Тойнби, посвятивший свое творчество взаимодействию в ходе исторического процесса различных цивилизаций, первым сумел отметить такую политику Иудейского царя, назвав её «иродианством», то есть умением более отсталой технологически и культурно цивилизации заимствовать самое полезное. Противоположный подход, который практиковали решительные противники всяких изменений, именуемые Тойнби «зилоты», мог привести в идеологии только к замкнутому сектантству, а в реальной политике к неминуемой катастрофе.

Такой пример политики Ирода и, самое главное, успешное претворение её в жизнь имеет огромное, можно сказать, судьбоносное значение для современности, перед которой стоят проблемы глобализующегося мира, прямым историческим прообразом и моделью которого является Римская империя. Проблема противостояния «иродианство — зилотство» характерна для всех обществ и цивилизаций «догоняющего типа». Им остро необходимо не отстать от технологически более развитых цивилизаций, каковой сегодня, несомненно, является Западная, точнее, «западноевропейско-североамериканская», как во времена Ирода — Эллинистическая. Если говорить о России, то на протяжении её многовековой истории проблема противостояния «иродианство — зилотство» сохраняется постоянно — от Ивана Грозного до Владимира Путина, принимая порой исключительно острые формы.

Однако в настоящее время положение представляется особенно судьбоносным. Ведь в сообществах не западного типа проживает пять миллиардов человек из шести миллиардов, населяющих планету Земля. При этом надо особо указать, что современные зилоты гораздо опаснее прежних, потому что они, решительно отрицая всё чуждое, не пренебрегают разрушительным оружием своих противников, которое в силу научно-технического прогресса способно уничтожить на Земле не только противников, но все человечество.

Если вернуться к эпохе царя Ирода, то нельзя забывать, что построенный им Иерусалимский Храм и перестроенный им Иерусалим стали сценой евангельской истории, которая была в такой же мере иудейской, как и христианской. Если бы не разумная политика Ирода, катастрофа постигла бы Иудею и Храм веком раньше, и вся история мира, во всяком случае, Европы прошла бы по другому, может быть, не христианскому пути. Поэтому можно понять веру сторонников царя в его мессианское призвание.