Вадим Нагаев - Какова цель эволюции

Как и достижения цивилизации Майя, этот взрыв никак не вписывается в данную схему, при этом он характеризуется очень любопытной асимметрией – 95 % общего объема современных знаний составляют знания о неживом веществе, на долю живого вещества, включая человека, приходится всего лишь 5 %. Данная асимметрия стремительно растет – живое вещество, интеллектуальная сфера усложняются настолько быстро, что современные научные исследования не в состоянии охватить эту стремительную динамику.

Этот факт характеризует специфику современного способа познания природы. На фоне этого факта достижения индейцев Майя указывают на то, что они владели принципиально другим механизмом постижения окружающего мира, при котором указанная выше асимметрия была обратной. Представители этой загадочной цивилизации, не имея технической оснащенности, знали о физиологии человека больше, чем знаем сегодня мы. Сама же эта цивилизация представляет собой последний фрагмент исторической эпохи, когда наше сознание было способно воспринимать ту сторону реальности, которая сегодня не укладывается у нас в голове.

Эпоха эта не канула в вечность; в соответствии с циклическим характером познания реальности сознанием человека она рано или поздно должна наступить вновь.

С этих позиций рост рационалистических тенденций в сознании человека не мог полностью определяться актом возникновения христианства, он был предопределен самой структурой реальности и спецификой ее познания человеком. Христианство и возникшее на его основе антропоцентрическое мировосприятие стали лишь катализаторами этого роста.

Из всего вышесказанного следует, что в основе закономерностей, определяющих глобальные исторические процессы, должны лежать специфические закономерности познания реальности нашим сознанием.

Но для того чтобы выявить такую взаимосвязь, необходимо обратиться к одной из самых запутанных из всего богатства человеческих ценностей – а именно к нравственности.

«Две вещи в этом мире более всего поражают воображение – звездное небо над нами и нравственный мир внутри нас» – эту фразу около трех столетий назад изрек Иммануил Кант, и на протяжении всего этого времени ее смысл раскрывался все глубже и шире.

В этом «мире внутри нас» порой открывались совершенно неожиданные стороны, а сам он до сих пор представляется таким же загадочным и бездонным, как и «звездное небо над нами».

Горы книг, статей и публикаций, посвященных изучению моральных и нравственных ценностей, так и не прояснили картину, связанную с этим главным предметом философской этики.

Действие в природе двух противоположных начал – разрушительного и созидательного – характеризуется в физике понятиями энтропии и антиэнтропии.

Специфика многих естественных процессов такова, что они ведут к росту энтропии, стремясь разрушить порядок.

Но помимо этого разрушительного фактора, в природе вообще и в живой материи в частности, действует прямо противоположный, который и характеризуется как антиэнтропийный.

Весь постепенный процесс усложнения живых структур, от отдельной клетки до человеческого общества, – это процесс борьбы двух противоположных начал, борьбы, в которой торжество начала созидающего определяло ход эволюции.

И подобно тому как на клеточном уровне возникли колонии одноклеточных, в которых взаимопомощь друг другу стала фактором, повышающим жизнеспособность как во всей колонии, так и каждой клетки в отдельности, так и в человеческом обществе мораль и нравственность были и остаются главными средствами, повышающими стабильность и прочность людского сообщества и, соответственно, жизнеспособность каждого его члена.

Поэтому нравственность представляет собой антиэнтропийный фактор, проявление на социальном уровне созидающего природного начала, противостоящего началу разрушительному.

И вполне естественно, чем более доминирующим в обществе становится этот фактор, тем интенсивнее в нем будут протекать антиэнтропийные процессы, ведущие к росту самоорганизации этой живой структуры.

И, наоборот, при его ослаблении начинает доминировать разрушительное природное начало, ведущее к деградации социальных структур.

Вся наша обозримая история говорит о том, что антиэнтропийный фактор на социальном уровне нестабилен, он меняется, приводя либо к расцвету, либо к крушению государств, империй и целых цивилизаций.