Бенгт Янгфельдт - От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы

Пробыв в Финляндии две недели, Сельма Лагерлёф в обществе своей спутницы Вальборг Уландер села 16 февраля в поезд на Петербург, где писательницу ожидало не менее грандиозное чествование.

Дам на Финляндском вокзале встретил Эммануил Нобель, и «с этого момента мы находились, — вспоминала позднее Сельма Лагерлёф, — под покровительством дома Нобелей». Таможенный досмотр, в России всегда сопряженный с нервотрепкой, прошел без осложнений, и все пребывание в стране было отмечено «радушием и предупредительностью». «Нет нужды говорить, что писательница была сердечно принята в гостеприимном доме госпожи Нобель, — сообщала газета „Свенска Дагбладет“,—там она была на шведской земле».

Письмо Эммануила Нобеля к Сельме Лагерлёф. Королевская библиотека (Стокгольм)

Сельма Лагерлёф и Вальборг Уландер жили в резиденции Нобелей на Сампсониевской набережной. Писательница рассказывает: «Несколько кварталов здесь были заняты заводами, торговыми помещениями, жилищами рабочих, больницами и школой „Братьев Нобель“, и достойным центром всего этого был роскошный жилой дом. Миновав большой холл на нижнем этаже, подлинной и красивой лестнице поднимаешься на роскошный этаж, где обнаруживаешь большой зимний сад. Слева от него рядом друг с другом расположены столовая и превосходный рабочий кабинет доктора Нобеля. Дальше — огромный зал, это самая большая комната, какую я когда-либо видела в частном доме… Нобели жили на широкую ногу— с прислугой, поваром и т. д. В комнатах много прекрасных произведений искусства». В распоряжение дам были предоставлены зал и две спальни с ванными комнатами.

Как и в Финляндии, нобелевская лауреатка была на ногах с утра до вечера. «Мы, — пишет она, — во всем следовали гётевской программе, трудясь на износ в течение дня и посвящая увеселениям вечера». Термометр показывал 20–25 градусов мороза, а посему автомобили семьи Нобелей оказались очень кстати. В первый день пребывания в Петербурге были в опере, а на следующий вечер семья Нобелей устроила обед с приглашением семи десятков гостей.

Обед, как и ожидалось, был великолепен: устрицы, осетровая уха a I’imperiale («по-царски»), икра из Астрахани, фарш из окорока с котлетами из рябчика под камберлендским соусом, жаренный под крышкой перепел, цыпленок на вертеле… И пригласительный билет, и меню были написаны по-французски. Наряду с обедом у Нобелей был торжественный обед у шведского посланника Брендстрёма. Среди гостей выделялись министр статс-секретарь (и патрон шведской церкви) барон Август Лангхофф с баронессой и профессор астрономии Оскар Баклунд с супругой. Атмосфера обеда была, по отзыву корреспондента «Свенска Дагбладет», «наиприятнейшей».

Сельма Лагерлёф в Борго, она сидит в санях книгоиздателя Вернера Сёдерстрёма. Позади саней стоит сам издатель в меховой шапке. Согласно записи на оборотной стороне фотографии, госпожа Уландер «против своей воли» была усажена справа от писательницы «по просьбе фотографа». Снимок сделан 14 февраля 1912 г., за два дня до отъезда в Петербург. Королевская библиотека (Стокгольм)

После обеда Сельма Лагерлёф прочла семидесяти приглашенным гостям из шведского и финского приходов отрывки своих сочинений.

Кульминацией визита стал праздник «Шведского общества», состоявшийся на следующий вечер в зимнем саду гостиницы «Европейская». «Когда приехала Сельма Лагерлёф, было пасмурно и холодно, — сообщала „Свенска Дагбладет“, — но во время праздничного обеда в отеле „Европа“ она сумела исходившими от нее солнечными лучами согреть нас, около ста шведов и финнов. Со вкусом украшенные цветами и флагами родной Отчизны блистали великолепный зал и стол в форме подковы. Там присутствовала вся наша скандинавская колония — и господа, и дамы, а некоторая напряженность, всегда возникающая при ожидании, когда сосет под ложечкой, — исчезла словно снег под весенним солнцем, едва Сельма Лагерлёф переступила порог, сопровождаемая господином Эммануэлем Нобелем и шведским посланником генералом Брендстрёмом».

Председатель Общества Альбин Херлитц в своей приветственной речи подчеркнул, что творчество доктора Лагерлёф принесло ей известность далеко за пределами родной страны: в соотечественниках, живущих вне Швеции, ее слово «призывает не забывать Отечество, в котором стояли их колыбели, и о долге благодарности к нему». Писательница поблагодарила несколькими «простыми, волнующими словами» и подчеркнула, что «для нее всегда радостно видеть, какая истинная любовь к Отчизне живет в душах всех шведов, пребывающих за ее рубежами».