Дэвид Ирвинг - Конвой PQ-17. Смертельная битва в Северной Атлантике

«Паломарес»: «Разумеется. Бросайте якоря от меня слева по борту, чтобы наши орудия могли контролировать вход в пролив» 5.

Пока подошедшие с моря корабли обустраивались на якорной стоянке, моряки обозревали стоявшие на берегу маленькие деревянные домики и собравшихся на причале мужчин, женщин и детей, окруженных лохматыми собаками. Больше смотреть было не на что. Первейшим желанием моряков, перенесших множество испытаний и трудностей, было поскорей завалиться спать. Однако отдохнуть смогли далеко не все. В семь часов вечера корвету «Ла Малоуин» был отдан приказ выйти в море на поиск транспортов, которые могли оказаться поблизости от Новой Земли. Моряки с корвета должны были взять их под защиту и помочь им войти в узкое жерло пролива. К этому времени всем стало ясно, что корабли эскорта должны собрать вокруг себя максимально возможное число рассеявшихся по морю транспортов, сформировать новый конвой и попытаться довести его до Архангельска.

Далеко в море самый быстрый транспорт конвоя «Хусиер» шел в южном направлении в сторону Белого моря. В 5.30 вечера с его борта заметили транспорт класса «Либерти» «Сэмюэль Чейси», двигавшийся полным ходом на восток. Спасательные шлюпки на «Сэмюэле» был развернуты на шлюпбалках в сторону моря и спущены чуть ли не до самой поверхности воды. Полагая, что транспорт поврежден, с «Хусиера» осведомились, не нужна ли ему помощь. На «Сэмюэле» ответили, что у них все в порядке, но добавили, что неподалеку находятся немецкие военные корабли — субмарины, эсминцы и даже, возможно, тяжелый крейсер. Подойдя ближе, «Хусиер» определил, что транспорт идет курсом на восток в сторону пролива Маточкин Шар. Тогда на «Хусиере» решили изменить курс и тоже двигаться в сторону упомянутого пролива 6. Панамский транспорт «Эль Капитан» также намеревался «отстояться» в проливе Маточкин Шар в надежде, что немецкие субмарины и бомбардировщики, собрав свою кровавую жатву, рано или поздно вернутся на базы. Равным образом, изменил курс в сторону пролива транспорт «Бенджамен Хэррисон», который первоначально направлялся в сторону залива Моллера. В скором времени с «Хэррисона» заметили еще три транспорта, двигавшихся в том же направлении 7.

«Ла Малоуин» собрал эти четыре судна и кое-как построил их колонной. Дул сильный ветер, и командиру корвета было трудно отдавать транспортам команды рупором, так как ветер заглушал слова и относил их в сторону. «Моряки транспортов были приятно удивлены такой заботой, — писал лейтенант Карадус, — и приветствовали появление нашего крохотного корвета громкими радостными криками».

К десяти часам вечера все четыре транспорта вошли в пролив и бросили якоря в неприютной, но относительно безопасной бухте. Один из матросов с «Сэмюэля Чейси» в результате всех перенесенных испытаний лишился рассудка и был препровожден на спасательное судно с тем, чтобы его там осмотрели 8. В последующие несколько часов в пролив один за другим втянулись дымившие, как самовары, старые эскортные тральщики, чья скорость не превышала 11 узлов. Это были «Лорд Остин», «Лорд Миддлтон» и «Нодерн Гем» 9. Как казалось, худшие испытания у кораблей эскорта уже позади. По крайней мере, в проливе Маточкин Шар опасаться атаки крупных надводных кораблей врага не приходилось. Все корабли эскорта расположились в заливе таким образом, чтобы их 4-дюймовые орудия смотрели в сторону входа в пролив.

На кораблях эскорта матросы и артиллеристы или отсыпались, или обсуждали последнюю радиограмму из Адмиралтейства, в которой говорилось, что «их долг — избежать уничтожения». «У матросов, машинистов и младшего командного состава не было и тени сомнений в том, что в течение ночи 6 июля конвой буквально „разнесли на кусочки“. Вспоминая происшедшие события, люди нервничали — это было заметно хотя бы по тому чудовищному количеству чая, которое они выпили во время этих своеобразных дебатов. Кто-то подсчитал, что два дня назад во время трехчасовой воздушной атаки на конвой немцы задействовали не менее 150 самолетов разных типов. „Нашу скорострелку „пом-пом“ постоянно заклинивало, — жаловался один артиллерист, — поэтому мы в общей сложности выпустили не более 130 снарядов“. Тем, кто палил из „Эрликонов“, повезло больше. Эти счетверенные зенитные установки зарекомендовали себя очень хорошо. Сразу же возник вопрос о замене „пом-помов“ на „Эрликоны“. Когда морякам надоело „рвать глотки“ и в споре возникла пауза, появился интендант и стал читать всем желающим выдержки из „Нового Завета“. Моряки из технических служб сидели особняком и обсуждали проблемы высокотехнологичных поисковых устройств, которые находились в их ведении. Все пришли к выводу, что радары работали хорошо и полностью себя оправдали, что же касается гидролокаторов „Асдик“, то операторам часто мешали прослушивать глубины ходившие из стороны в сторону на большой скорости эсминцы охранения. Потом возник общий вопрос, который не мог не возникнуть. „Какой, интересно, умник велел кораблям конвоя рассредоточиться и добираться до Архангельска самостоятельно?“ Сидевший в своей каюте лейтенант Карадус, склоняясь над дневником, задавался вопросом, могли ли корветы эскорта при сложившихся обстоятельствах принести транспортам конвоя больше пользы. „По-видимому, — записал он, перед тем как оправиться спать, — ответы на этот и другие весьма острые вопросы мы получим только тогда, когда придем в Архангельск — если, конечно, нам суждено до него добраться“» 4.