Леонид Борисов - Жюль Верн

- Не тронь меня, Жюль! Я большая! - А ты почему смеешься, Жанна? Потому, что мне очень хорошо!

-Тебе хорошо потому, что ты встретила меня, не правда ли?

- Жюль, ты маленький! -Тогда поцелуй меня, Жанна!

Они поцеловались бы, если бы не солнце, не люди, не десяток знакомых мужчин и дам, - почти каждому и каждой приходилось кланяться. Жюль взял Жанну под руку и шепнул на ухо: - Помнишь?..

Она качнула головой, не отрицая и в то же время давая понять, что она отлично помнит то, о чем спрашивает Жюль. Она вспыхнула, и эта живая, горячая краска на ее лице была лучшим ответом. Румянец говорил: помню, помню! Как забыть первый поцелуй на кладбищенской скамье под вязом! До этого поцелуя они знали только отрывистые, влажные прикосновения к своим щекам губ отца и матери, а этот первый поцелуй был похож на приступ боли во всем теле, на острый укол в сердце, на обморок, памятный на всю жизнь... На берегу зарядили маленькую пушку, и, как только "Русалка" выкинула синий флаг благополучного прибытия, канонир поджег фитиль и пушка выстрелила с таким оглушительным треском, что Жанна и Жюль вздрогнули всем телом.

- Куда мы идем, Жанна? - Куда хочешь, Жюль!

Пьер Верн вчера выдал своему старшему сыну карманные деньги, а выдавая, прочел длинную нотацию на тему: "Вежливость и такт по отношению к учителям и наставникам". По окончании нотации Пьер Верн расчувствовался и Добавил к пяти франкам двадцать су.

- Сходи в зверинец, - сказал он сыну. - Показывают льва, крокодила и слона. Развлекись! Ты худеешь. Влюбись. в математику, например. Приятная девушка! Кого она полюбит, того делает счастливым.

Жанна и Жюль отправились в зверинец. В самом деле, там показывали слона, льва и крокодила. Усатый месье дул в большую медную трубу, толстая напудренная мадам била в барабан. Хозяин собирал деньги и на ходу давал пояснения. И слон, и лев, и крокодил были такие несчастные на вид, что Жанна купила две булки для слона, а Жюль скормил животным целый килограмм галет, специально выпекаемых для охотничьих собак.

- Мне скучно, - пожаловалась Жанна. - Бедный слон, несчастный лев! Крокодила мне не жаль, - так ему и надо! У тебя есть стихи, Жюль! Почитай мне.

Жюль прочел стихи про моряков, прибывших в родную гавань. Он и не подозревал, что стихи эти через три года будут напечатаны в парижской газете, положены на музыку и станут любимой песней моряков Франции, а еще через сорок лет войдут в сборник морского фольклора с особым примечанием: происхождение и автор этой песни неизвестны. ..

Об очень многом не подозревали ни Жюль, ни Жанна. Жизнь еще только открывалась перед ними, и им суждено было жить долго, интересно и, кажется, так, как того хотелось и ему и ей.

Нант - город большой, но для тех, кто в нем родился и хорошо знает его, он мал, ибо знание своего родного города означает, в сущности, любовь к памятным для тебя местам, а таких мест всегда и всюду очень немного. Жюлю в неполные семнадцать, а Жанне в восемнадцать лет (она была на год старше его) казалось, что их родной город ограничен кладбищем, школой и домом, где они родились, а так как жили они на одной улице, а кладбище и школа находились от них на расстоянии полутора километров, то, естественно, что Нант представлялся им очень маленьким, уютным городком.

Они вышли за черту города, взялись за руки и молча, искоса поглядывая друг на друга, пошли по дороге. Дойдя до ветряной мельницы, они повернули обратно и через полчаса вошли в ту часть города, где находились банк, суд, консерватория и редакция газеты. Жюль сказал, что на прошлой неделе он отправил в "Воскресное приложение" крохотную - сорок строк - поэму, но зайти и узнать, принята она или нет, ему никак нельзя.

- Почему? - спросила Жанна.

-Так, нельзя. Секретарь редакции является моим кредитором, - ответил Жюль. - Я задолжал ему пять франков, вот почему я отправил поэму с посыльным. Жду ответа по почте.

-Ты делаешь долги, как это можно! - воскликнула Жанна. - Ты играешь в карты! Ты, может быть, пьешь вино?

- О нет! - рассмеялся Жюль. - Секретарь редакции очень милый, очень образованный человек, и я не могу понять, чего это он сидит в "Воскресном приложении", когда...

- Какая-нибудь романтическая история, - сказала Жанна, - его покинула возлюбленная, и он подавлен, огорчен. Правда, Жюль?

-Ты начиталась парижских романов и говоришь глупости, - не по-юношески строго произнес Жюль. - Просто-напросто почтенный Бенуа не умеет устроиться в жизни. Его перегоняют другие, и он, извиняясь, уступает им дорогу.