Михаил Ульянов - Возвращаясь к самому себе

...Сейчас вещи парадоксальные происходят: в самом деле, трудности такие-сякие, страхи, недоумения и прочее, а многие наши товарищи, мои коллеги, актеры, режиссеры - говорят: свобода предпочтительнее, она дает возможность вариаций; никто в тебя пальцем не тычет и в затылок не дышит, и не на кого пенять: ты теперь сам "с усам" - либо ты можешь, либо нет. И талантливые люди начинают прорываться, - не удобные люди, не номенклатурные, как раньше, идут наверх, а талантливые.

Да, свобода предпочтительнее. Свобода - единственное условие, что в нашей стране обра-зуются и будут преобладать люди с чувством собственного достоинства. Люди, умеющие жить в мире с себе подобными. Люди, исполненные духа истинной, глубинной культуры. В закрытом, казарменном обществе человек как человек никогда не состоится.

Беда Иванов не помнящих родства

Если ж мы действительно хотим стать народом культурным, достойным собственной силы, собственного размаха - и географического: "ты широко по дебрям и лесам перед Европою приго-жей раскинешься...", и размаха и всеохватности талантов: "нам внятно все: и острый галльский смысл и сумрачный германский гений..." - если мы хотим вести себя сообразно этим своим богатствам и способностям, - прежде всего мы должны быть осмотрительны и бережны со своей историей. Ущербность нашего национального чувства собственного достоинства выражается, так мне кажется, в этой суете, мышиной какой-то возне вокруг собственного исторического наследия. Это просто бедствие: при каждом новом историческом или просто политическом повороте мы остервенело начинаем вычеркивать не только абзацы и куски своей истории, а целые главы. Точно по партийному гимну "Интернационал" мы беремся старый мир разрушить "до основанья, а затем" на стерильно чистом, видимо, месте "наш", "новый мир" построить...

Тогда, после семнадцатого, сносили памятники, взрывали храмы, отнимали имена у старин-ных городов: Самары, Твери, Нижнего Новгорода, Симбирска, Вятки, у вековечных московских улиц и, разумеется, не только московских. Такое творили по всем городам и весям, ни минуты не думая о том, что во всех этих именах, названиях, храмах, памятниках - история, память народа о себе самом, своих корнях.

Нет, неправда, что не думали: именно думали, как скорее отбить память у народа, как скорее заставить поверить, что все на свете народам России дала партия и никто, кроме нее и ее вождей, именами которых перекрестили старинные города. И здорово в этом преуспели, надо сказать. Память народная, не поддерживаемая "вещественными знаками": памятниками, исторически сложившимися названиями городов, улиц, сел, - улетучивается с пугающей воображение быстротой.

Помню пожилую, далеко за шестьдесят лет, женщину в метро. Объявили, что следующая ос-тановка - "Китай-город". Женщина проговорила недовольно: "Все свое нам не мило! Все готовы иностранцам отдать. Хоть китайцам. Была площадь Ногина, всем понятно, так ее в "Китай", вишь, перекрасили". Тоже, стало быть, большая патриотка была эта женщина, не помнящая, не знающая своего родного города. И еще были у меня такого же рода наблюдения: тверяки не помнят, что их город в русскую историю вошел Тверью, городом, отчаяннее других сопротивлявшимся монголо-татарским ордам. Они себя калининцами знают... И тоже недовольны: "Все бы нам менять..." В электричке спросишь бабулю: "Вы до Твери?" - "Какой еще Твери?" - "До Калинина?" - "Так бы и спрашивал. Тверь выдумали". Наверное, плохо учились эти пожилые и даже старые женщи-ны. В школьных учебниках встречалось все же славное имя Тверь...

Так стоит ли нам, нынешним, уподобляться тем, предыдущим Иванам не помнящим родства? А ведь опять все похоже происходит: переименовываем, перекраиваем, перетасовываем чаще всего наспех, торопливо, в дикой горячке и безоглядности, скорей-скорей... Сломать... Снести... Да, конечно, совершенно бесспорно, что необходимо вернуть исторические названия городам, местностям, улицам, восстановить вырубленные революцией звенья истории. Но ведь и сама революция - такое звено. Огромного значения, трагическая, кровавая глава в продолжающейся, слава Богу, истории страны и народа. В советский период проституировали историю, приспосаб-ливали к нуждам правящей верхушки. Так сегодня надо бы уже остановиться, трезво оглядеться и не вычеркивать "до основанья" вехи того времени, которое мы сами прожили, строили. Трезво по-смотреть, без хмеля: можно так ли сяк ли относиться к КПСС, но нельзя же вместе с этой партией зачеркнуть и всю культуру того времени. Можно так ли сяк ли относиться к Сталину, но нельзя зачеркнуть весь потенциал народа, который был вложен в хозяйство, в материальную основу страны. Да, был рабский труд народа. Но труд! Можно ли отвернуться от этого факта?