Михаил Ульянов - Возвращаясь к самому себе

И еще один памятник такого рода - в память о погибших на войне незабываем. Стилизо-ванная фигура женщины-матери, с ней двое голых малышей, еще пухлых таких, и они держат огромный, непосильной тяжести меч, а мать благословляет их на их непосильный ратный труд...

У нас в России... Прошло пятьдесят лет, пятьдесят тяжелейших лет, как выиграли мы войну с фашизмом, и - ни одного памятника нашим победоносным военачальникам. Ни Рокоссовскому, ни Василевскому. Только Ватутину в Киеве, как освободителю столицы Украины.

Герои войны... Все они разные по своим масштабам, по значимости, по своим человеческим качествам, но давно их нет, и до сих пор, за столько лет, наша память о них, наша благодарность им не овеществлена в памятниках. Ну и что можно сказать по такому поводу? Только то, что мы - народ, не уважающий себя...

Зато до сей поры сохраняем в Мавзолее труп человека, разве это не свидетельство, если вра-зумиться как следует, чудовищного варварства и чудовищного язычества? И это в христианской стране... Дело вовсе не в почтении к вождю, - оставить мавзолей как памятник эпохи, для которой этот вождь был знаменем, факелом, кумиром - это совсем другая материя,. - дело в документе, свидетельстве времени. Где, в какой цивилизованной стране могли дойти до мысли, что надо сохранять тело вождя - не облик, запечатленный в камне, в бронзе, в картинах и т. д. и т. п., а именно тело - на века и века? И чтоб к нему ходили на поклон...

Соревнуемся, стало быть, с египетскими мастерами мумий. Но ведь и египтяне - они, во-первых, когда жили? За тысячелетия до нашей эры. Да и сохраняли не сам труп, а мумию, и притом закутывали, забинтовывали ее пеленами и бинтами. А во-вторых, и, наверное, это самое главное их отличие от нас, - замуровав нетленного фараона в пирамиду, к нему уже никого не допускали...

И в древнем Китае - в древнем, заметьте! - была такая императорская династия Мин, основанная в XIV веке. Умершего императора этой династии тоже сохраняли нетленным: в горе рыли помещение и оснащали его дверьми так плотно - просто герметично - подогнанными, что воздух не мог просочиться ни туда, ни оттуда. И, поместив в этот склеп тело умершего, ставили там большой светильник с огромным запасом масла для поддержания горения, после чего закры-вали эти герметично подогнанные двери. Светильник выжигал в склепе весь кислород, следовате-льно, тело почившего императора сохранялось века нетленным. Ведь без кислорода невозможно гниение, разложение тканей. Остроумно... Только, повторюсь, когда это было! И тоже - не для показа народу этих важных останков. Народ добрался до этого мавзолея где-то уж столетия спустя. Добрался, проковырял дырку, щелку в неприступных дверях, забрался туда...

А нам надо бы тоже покончить с языческими, постыдными сегодня ужимками, и похоронить по-христиански тело вождя. Как он и сам завещал, и родные его хотели... А Мавзолей сохранить - это серьезный памятник эпохе... И самому Ленину.

Памятник Жукову, нашему Георгию Победоносцу, - так называют его старые фронтовики, все-таки встал в нашей столице. Поздно, конечно: в мае 1995 года, к серьезной годовщине Победы - к ее пятидесятилетию... Но лучше поздно, чем никогда.

Только вот тут опять: памятника еще не было, а суета уже, пожалуйста. В апреле 1994 года приходил ко мне генерал в отставке. Пришел ко мне как к исполнителю роли Жукова, стало быть, по его представлению, чем-то близкому знаменитому военачальнику. Так понял я его обращение именно ко мне.

Генерал стал звать меня в союзники по борьбе с кощунственной ситуацией, которая назрева-ет. Таковой он считал намерение поставить памятник маршалу Жукову как народному герою на Красной площади, напротив памятника Минину и Пожарскому, олицетворяя этим памятником и его положением роль маршала в спасении Отечества в войне 1941-1945 годов. От этого мой визи-тер был в ужасе. "Как же так, - говорил он, Жуков уничтожил столько людей. Он был жесток к солдатам..." В подтверждение своих слов он дал мне какую-то толстую книжку - сборник вос-поминаний о Жукове. Я ее, конечно, прочту, но мысль этого генерала и его сторонников мне и так понятна: раз Жуков жесток, раз не берег своих солдат, значит, не достоин памятника. Но от этого мое понимание роли Жукова, понимание его значения для Победы не изменится.

Да, Жуков - фигура сложная. А где возьмешь у нас фигуру однозначную, без огрехов? Разве только в фильме "Кавалер Золотой звезды".

Я и сам знаю, что Жуков был жёсток и даже жестОк. Но тем не менее это все-таки народ выб-рал его, в нем увидел олицетворение Победоносца, Георгия. Это народ знает, что маршал Жуков - освободитель.