Александр Корнилович - Нравы русских при Петре Великом

Въ это же время явилась въ Петербургѣ нѣмецкая труппа, дававшая свои представленія на Литейной, въ домѣ графа Брюса. Дворъ прилежно посѣщалъ оныя. Вообще нѣмецкая драматическая литература того времени состояла большею частію изъ тупыхъ фарсовъ, въ которыхъ площадныя шутки замѣняли остроту; изъ ужасныхъ или сантиментальныхъ трагедій, гдѣ всѣ умирали на сценѣ, или гдѣ цари говорили языкомъ аркадскихъ пастушковъ. Петръ, который во всемъ имѣлъ вѣрный вкусъ, обѣщалъ актерамъ богатое награжденіе, если они представятъ піесу трогательную безъ любви и веселую безъ шутокъ, выходящихъ за предѣлы благопристойности. Разумѣется, что они дурно исполнили это порученіе, но государь, для ободренія, велѣлъ выдать имъ обѣщанное.

По смерти Наталіи мекленбургская герцогиня Екатерина, дочь царя Іоанна Алексѣевича, приняла на себя управленіе театромъ. Въ Петербургѣ былъ у нея спектакль въ ея домѣ на Васильевскомъ острову, на томъ мѣстѣ, гдѣ нынѣ музей Императорской академіи наукъ; въ Москвѣ — въ селѣ Измайловѣ, принадлежавшемъ ея матери, царицѣ Прасковьѣ Ѳеодоровнѣ. Герцогиня сама распоряжалась представленіемъ и потому во время онаго находилась за кулисами. Въ антрактахъ являлись старые дураки и дуры, которые забавляли посѣтителей пляскою подъ звукъ рожка съ при лѣвомъ.

Изъ сказаннаго выше вы видите, что всѣ увеселенія временъ Петра I имѣютъ нѣчто отличное, свойственное своему времени. Вы еще болѣе въ томъ удостовѣритесь, взглянувъ на множество карлъ и карлицъ, которые занимаютъ немаловажное мѣсто въ лѣтописяхъ тогдашнихъ забавъ. Въ концѣ XVII вѣка карлы и шуты были еще въ употребленіи при всѣхъ европейскихъ дворахъ. Оттого вы встрѣтите ихъ во множествѣ и у пасъ, какъ при дворѣ, такъ и въ частныхъ домахъ. Государю вздумалось однажды позабавить герцога и герцогиню курляндскихъ свадьбою карлъ. Петръ велѣлъ одному изъ нихъ выбрать себѣ супругу изъ дѣвушекъ одинакаго съ нимъ роста; 13 ноября 1710 года назначена была свадьба. Созвали на сей праздникъ указомъ 19 августа 1710 года [2] Вотъ указъ сеіі въ подлинникѣ: «Карлъ мужеска и дѣвичска пола, которые нынѣ живутъ въ Москвѣ въ домахъ боярскихъ и другихъ ближнихъ людей, собравъ всѣхъ, выслать съ Москвы въ Петербургъ сего августа 25 дня, а въ дотъ отпускъ въ тѣхъ домахъ, въ которыхъ карлы живутъ, сдѣлать къ тому дню на нихъ карлъ платье: на мужеской полъ кафтаны я камзолы нарядные цвѣтные съ прозументами золотыми и съ пуговицами мѣдными золочеными, и шпаги, и портупеи, и шляпы, и чулки, и башмаки нѣмецкіе добрые; надѣвнческъ полъ верхнее и исподнее нѣмецкое платье, и фантажи, и всякой приличной доброй уборъ и въ томъ взять тѣхъ домовъ съ стряпчихъ сказки», и проч. всѣхъ карлъ, находившихся тогда въ Москвѣ и Петербургѣ. Наканунѣ свадьбы двое изъ нихъ, бывшіе шаферами, поѣхали въ колясочкѣ о трехъ колесахъ, въ одну лошадь, убранную разноцвѣтными лентами, звать гостей, имѣя впереди верхомъ двухъ офиціантовъ въ ливреѣ. На другой день, когда всѣ гости съѣхались въ назначенный домъ, молодые отправились въ большомъ торжествѣ къ вѣнцу. Впереди шелъ карла, исправлявшій должность маршала, съ жезломъ, къ концу котораго привязанъ былъ букетъ изъ лентъ. За нимъ женихъ и невѣста съ шаферами; потомъ самъ царь, множество дамъ, нѣкоторые министры и другія знатнѣйшія особы. Шествіе заключалось 72 карлами и карлицами, первые въ свѣтлоголубыхъ или розовыхъ французскихъ кафтанахъ, треугольныхъ шляпахъ и при шпагахъ; послѣднія въ бѣлыхъ платьяхъ съ розовыми лентами. Послѣ церемоніи всѣ отправились къ князю Меншикову, гдѣ ожидалъ молодыхъ богатый обѣдъ. Карлы сидѣли въ срединѣ. Столы жениха и невѣсты были подъ шелковыми балдахинами, а надъ стуломъ невѣсты висѣли три лавровыхъ вѣнка. Маршалъ и 8 шаферовъ имѣли для отличія кокарды изъ кружевъ и разноцвѣтныхъ лентъ. Кругомъ, вдоль по стѣнамъ залы, сидѣли царская фамилія и прочіе посѣтители. Праздникъ кончился пляскою, въ коей участвовали одни карлы.

Сей карла, котораго свадьба здѣсь описана, умеръ въ январѣ 1724 года. Похороны его также производились съ отличною церемоніею. Впереди шло человѣкъ 30 пѣвчихъ небольшого роста; старшему было не болѣе 13 лѣтъ. Гробъ, обитый малиновымъ бархатомъ, съ серебряными позументами и кистями, поставили на построенныя для сего нарочно саночки, запряженныя шестью небольшими жеребятами въ черныхъ попонахъ. Въ головахъ покойника, на спинкѣ саней, сидѣлъ пятидесятилѣтній карла, братъ умершаго. За гробомъ слѣдовали: сперва карла, исправлявшій должность маршаламъ жезломъ, который перевитъ былъ чернымъ и бѣлымъ крепомъ, а потомъ 24 другихъ попарно, въ черныхъ платьяхъ, длинныхъ плащахъ и треугольныхъ шляпахъ, завѣшенныхъ флеромъ. За мужчинами шли женщины: впереди ведшій ихъ маршалъ; потомъ карлица великихъ княжонъ и другая, герцогини мекленбургской, которыя, какъ родственницы покойнаго, ведомы были подъ руки, каждая двумя карлами, а наконецъ прочія 24, также попарно, съ гирляндами на головахъ и длинными черными покрывалами. Но сторонамъ сей процессіи слѣдовали съ факелами царскіе гайдуки и гренадеры. Въ замкѣ находились государь, герцогъ голштинскій, князь Меншиковъ и многіе вельможи, которые провожали покойника отъ дворца до Зеленаго, нынѣшняго Полицейскаго моста. Когда тѣло было предано землѣ, всѣ участвовавшіе въ церемоніи возвратились во дворецъ, гдѣ посадили ихъ за особенные столики, на маленькихъ стульяхъ, и угостили великолѣпнымъ обѣдомъ.