Эдгар Уоллес - Руки вверх !

Маргарита сказала, что ее не так легко испугать. Но теперь она судорожно сжала руки - и только боль помогла ей не упасть в обморок.

Глава 22

Странно, что в течение нескольких часов, которые Мэдиссон провел в маленькой камере, он совсем не думал о вещах значительных и близких его сердцу. Он готовился к смерти, причем, к смерти в одной из ужаснейших ее форм, так как не обольщался относительно намерений Коннора, но мысли его были заняты мелочами.

Если он и вспоминал о Маргарите, то только потому, что удивился ее присутствию в его квартире. Значит, у нее был ключ, если полиция обратилась к ней...

Потом он вспомнил, что говорил со слугой Хильтона. Очевидно, тот сообщил в полицию...

Он думал о своей последней поездке в грузовике. Где же мог находиться этот дом? Когда он ездил в Сити по набережной, то должен был проезжать мимо него... Он очень любил набережную, особенно весной, когда начинали зеленеть почки и легкие тени деревьев дрожали на асфальте...

Говорят, что в последние часы перед смертью человек как бы проживает заново всю свою жизнь. Люк тоже попробовал последовать той традиции, но через несколько минут бросил.

Он прошелся по камере и ощупал стены, с известным чувством юмора, надеясь найти расшатанные камни, которые всегда обнаруживаются в тюрьмах романтических героев. Нет, он не чувствовал себя героем, совсем нет. Ведь он был самым обыкновенным взломщиком с маячившей впереди перспективой трех лет тюрьмы, с сознанием того, что он навсегда перестал быть порядочным человеком. Ему было ясно, что не одна только мысль о Маргарите заставила его бежать от полиции, нет, если уж честно - то прежде всего им владело желание скрыть свою собственную невероятную глупость.

Что сделает Коннор? Он почти с нетерпением дожидался разрешения этого вопроса.

Ударили где-то поблизости церковные часы. Последний звук третьего удара еще дрожал в воздухе, когда ключ повернулся в замке его камеры. Дверь открылась, и те самые двое, которые привезли его, показались на пороге. Их обращение было очень любезным, почти дружеским.

Он последовал за ними в комнату, где находился Коннор. Тот сидел на кровати, ероша волосы и отчаянно зевая. На столе стояли четыре чашки горячего кофе и тарелка с бутербродами.

- Садитесь, Смит, - сказал Коннор, вставая. Он придвинул стул к столу, тяжело сел на него и взял в руки чашку и бутерброд.

- Пожалуйста - вот молоко и сахар.

Он подвинул чашку Люку, с интересом осматривающему комнату. На одном стуле лежали четыре больших куска белой кристаллической массы - очевидно соли - а на полу - тяжелые цепи.

Коннор проследил за его взглядом.

- Не желаете ли купить немного соли? - весело спросил он.

Вопрос показался очень смешным, потому что подручные Коннора громко расхохотались.

- Я не интересуюсь соляной промышленностью, - улыбаясь ответил Люк.

Он отпил кофе. Жидкость была довольно скверной, но горячей. Ночь, проведенная в холодной камере, притупляла гурманскую переборчивость.

- Что же нам делать с вами, Смит?

Люк отпил еще глоток и откинулся на спинку стула.

- Для начала вы можете прослушать интересную историю, заработав за внимание тысячу фунтов, - сказал он.

По лицу Коннора скользнула слабая улыбка.

- Валяйте, - ответил он.

Люк рассказал всю историю, не упоминая, однако, имени Маргариты. Он назвал свое имя и адрес, объяснил, как он познакомился с Левингом, как тот обманул его, и почему он оказался в подобном обществе в ту достопамятную ночь.

- Почему вы убежали? - спросил Коннор.

Это было уже труднее объяснить, потому что Люк не хотел упоминать ни о своей свадьбе, ни о Маргарите - а без этого звена история звучала не очень правдоподобно. Он употребил все усилия, чтобы убедить Коннора, но тот только покачал головой.

- Я достаточно наслышан о вас, Смит. До сих пор не было еще ни одного афериста, который бы не умел рассказывать умопомрачающие истории. Пейте кофе! Я должен подумать, как получше все устроить.

Люк выпил кофе и поставил чашку.

- А теперь я вам скажу...

Голос Коннора уже не источал прежней любезности. Он встал и прошелся по комнате.

- А теперь я вам скажу... Вы были в полиции и пытались нас выдать... Сейчас же вы пытаетесь отделаться душещипательной историей... Так нет же мой милый... свистун... Вас выудит полиция, а вот тогда можете ей...

Люк различал только отдельные слова - его охватила внезапная слабость. Голова упала на грудь, несмотря на все усилия, он не мог поднять слипающиеся веки.