Пантелеймон Кулиш - Отпадение Малороссии от Польши. Том 3

Зато Москва выдержала до конца характер нации, крепкой не одной ратною силою. Она молча выслушала донесение Богдановича о Батоге, о королевском посольстве, о приготовлениях короля к войне. Не высказалась Москва и в ответ на уверения казаков что хоть бы им и всем пришлось помереть, а за православную христианскую веру и за святые Божии церкви будут стоять, и в «унею» не отдадут. Не поразила ее удивлением и похвальба Хмельницкого, что у него до 300.000 казаков, кроме Орды. Она знала, что в то самое время, когда Богданович напевал ей в уши про Божии церкви да православную христианскую веру, другой казацкий посол стлал под ноги турецкому султану древние русские области.

Выжидая по-прежнему времени для наступления на Польшу без нарушения своего достоинства относительно казатчины, царь прислал к Хмельницкому и всему Запорожскому войску стольника Лихарева заявить им, что он, ради православной христианской веры и святых Божиих церквей, хочет междоусобье их с поляками успокоить миром через великих своих послов.

Хмельницкий рассыпался перед царем в благодарениях через своих посланников, Бырляя и Мужиловского, и жаловался царю, что поляки в правде своей никогда не стоят: обещают прислать полюбовную комиссию, а между тем готовят против него войско; поэтому просил он у царя такой милости, чтоб он, ради православной христианской веры, принял его со всем Запорожским войском под свою высокую руку, и учинил казакам на их неприятелей, поляков, помощь «думою и своими ратными людьми». А к ним де писали и присылали много раз турецкий султан и крымский хан, зовучи к себе в подданство, но они от басурманского подданства отказались. Между тем шведская королева послала было к ним своих послов, но поляки переняли их на дороге. Теперь Хмельницкий просил отпуска посланников своих в Шведскую землю, дабы проведать, в чем заключалось посольство королевы. При этом Бырляй и Мужиловский подали царю перехваченные ими статьи литовского гетмана, Януша Радивила, которые тот посылал к тестю своему, Василию Лупулу, еще перед сеймом в Литовском Бересте. Это был проект возможного по мнению князя Радивила компромисса между шляхтой и казаками.

Так как, волею судеб, Лупул был теперь в одинаковом родстве и с Радивилом, и с Хмельницким, то Радивил советовал ему употреблять свое влияние на короля и примирить шляхту с казаками. Всех статей было 13.

В статье 2-й говорилось: «Если дело дойдет до войны, то кровопролитие будет великое: будет бой последний — или полякам погибнуть, или Руси. Если победят поляки, тогда в конец погибнет род и вера русская, и вся Украина, с великою жалостью сердца человеческого, будет опустошена, на радость и пользу язычества. Если же победят казаки, то неужели поляки поддадутся казакам в нужду и мучительство? Нет, лучше уж им погибать и терпеть нужду от немецкого императора и от шведов».

В статье 3-й: «Хотя бы казаки и победили, то, вследствие их победы, татары опустошили бы всю землю».

В статье 6-й: «По утверждении мира, когда разъедутся польские войска, Хмельницкий может выпросить у поляков все, чего желает, так как он больше будет иметь власти, нежели король».

В статье 7-й: «Война ли будет, или мир, пускай Хмельницкий будет благосклонен к землевладельцам: у них нет столько власти, чтоб делать ему зло, или вред, хотя бы и желали. Он может достигать почестей наравне с другими, оставляя за собой все прежнее значение. Равно и другие казаки могут, по своим заслугам, достигать чести и шляхетства».

В статье 8-й: «Он мог бы поместить при королевской особе младшего сына, в виде заложника; а если у него есть дочери, и те могут быть в замужестве за великими людьми. Этим путем счастье его дома было бы упрочено больше, чем нынешним. Старшему сыну его также могли бы дать какое-нибудь пограничное староство, чтобы постоянно пребывал он под руководством вашей господарской милости».

Представляя царю перехваченный документ, Хмельницкий хотел показать перед Москвой, какой великий он человек в Польше. Но на Москву не действовала его великость.

Между тем ему готовилось такое несчастье, которое одинаково сокрушает и самую высокую, и самую низкую душу. Оно поразило его именно в то время, когда, по-видимому, все сложилось для исполнения планов его. Хмельницкий бил на то, чтобы сын его, Тимофей, завоевал Валахию, по тогдашнему Мультаны, чтобы соединил ее с Волощиной, по нынешнему с Молдавией, и наложил казацкую руку на Ракочия.

Ракочий раздосадовал старого Хмеля тем, что в 1651 году не овладел Краковом во время шляхетского похода под Берестечко, и теперь они сделались врагами. Вследствие такой перемены, валахский господарь Матвей Бессараб, заключил союз с Ракочием, прогнал Василия Лупула с господарства и посадил на его место своего великого логофета, то есть канцлера Стефана Гергицу. Лупул бежал за Днепр, к своему зятю.