Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Как опытный интриган, Борман не вел одновременно кампании против всех своих политических соперников. Он умело блокировался с некоторыми из них, чтобы нанести удар по другим, а затем наносил удары против своих вчерашних сподвижников. В начале 1943 г. он сумел объединить силы с Ламмерсом и Кейтелем, чтобы не пропускать к Гитлеру «ненужную информацию». Когда же против него выступила группировка из Геббельса, Шпеера, Лея и Функа, ориентировавшаяся на Геринга, Борман сумел заручиться поддержкой Гиммлера и нейтрализовать действия своих противников.

Борман не всегда действовал успешно. Так, в ходе попытки государственного переворота 20 июля 1944 г. он решил, что настало время торжества аппарата нацистской партии над армией. Сразу после покушения на Гитлера Борман приказал всем гаулейтерам нейтрализовать армейское командование в своих зонах ответственности. Гиммлер поспешил остановить его, а сам Борман, видимо осознав опасность огульных репрессий против армии в ходе войны, стал призывать к осторожности в отношении офицеров. Однако эти колебания не прошли незамеченными. Выражая настроения военных, Гудериан считал Бормана «врагом армии» и признавал, что это «не способствовало оздоровлению атмосферы в главной ставке фюрера». В результате неумелых действий Бормана после событий 20 июля 1944 г. на первый план в нацистском руководстве выдвинулись Геббельс и Гиммлер, а не он.

И все же продолжая вести свою интригу против военачальников, Борман старался поставить создававшийся с осени 1944 г. «фольксштурм» под контроль партийного аппарата. Однако, не имея опыта в руководстве вооруженными войсками, Борман и его подчиненные в партийном аппарате не сумели превратить фольксштурм хотя бы в подобие военизированного соединения. Фольксштурм, по словам Гудериана, «был непомерно раздут, не хватало ни обученных командиров, ни оружия, не говоря уже о том, что руководство национал-социалистической партии выдвигало на руководящие посты не опытных командиров, а партийных фанатиков».

Тогда Борман стал сближаться с Гиммлером, видимо исходя из непобедимости союза партийного аппарата с СС. Розенберг вспоминал: «Борман вступил в тайный альянс с Гиммлером… Оба в равной степени стремились не допустить, чтобы кто-либо проник в близкое окружение Гитлера, дабы на корню пресечь властные амбиции рейхсляйтеров и министров… Мало-помалу я прозревал относительно затеянной ими игры».

Борман постарался установить личные связи с Гиммлером. Борман писал жене из Берлина, как он и «дядя Генрих» проводили вечера вместе с Фегеляйном и генералом Бургдорфом (эти двое были представителями силовых структур в ставке Гитлера; первый отвечал за связь с СС, второй – за связь с верховным командованием вооруженных сил): «Мы до слез хохотали над этими двумя чудаками – они вели себя как расшалившиеся мальчишки». Казалось, что Гиммлер, Борман и их коллеги – это закадычные друзья.

Любовница Гиммлера Хедвиг подружилась с женой Бормана. Бывая дома у Бормана, Гиммлер проводил время в играх с многочисленными детьми всесильного руководителя партийного аппарата. В октябре 1944 г. Борман в своем письме жене писал: «Генрих сказал, что вчера вешал картины, занимался домашними делами и весь день играл с детьми. Он не отвечал на телефонные звонки и полностью посвятил себя семье». Жена Бормана отвечала мужу: «Трудно себе представить, что произойдет, если вы с Генрихом не позаботитесь обо всем. Фюреру одному не справиться. Поэтому вы оба должны беречь себя, ведь фюрер – это Германия, а вы – его верные товарищи по оружию».

Однако 20 февраля 1945 г. Борман понял, что Гиммлер серьезно проштрафился. Он писал жене: «Наступление дяди Генриха не увенчалось успехом… Это значит, что вместо продуманного плана придется импровизировать».

Поддерживая до поры до времени союз с Гиммлером, Борман одновременно старался укрепить отношения с Геббельсом и Леем, как с ветеранами нацистского руководства. То, что еще два года назад он конфликтовал с ними, было забыто. Теперь эта троица дневала и ночевала в рейхсканцелярии Гитлера по мере того, как советско-германский фронт приближался к Берлину.

Однако внутри троицы не было единства. Геббельс беспрестанно атаковал Лея. Одновременно Геббельс постоянно высказывал недовольство партийным аппаратом, возглавляемым Борманом. Он возлагал на нацистскую партию ответственность за продолжавшееся отступление.

29 марта Геббельс писал в дневнике: «Партия преждевременно оставила города и деревни». 1 апреля он писал: «Плохие примеры поведения членов партии… производят на население исключительно отталкивающее впечатление. Вследствие этого, партия, как явствует из докладов и писем, в значительной мере растеряла свой престиж».