Геннадий Янаев - ГКЧП. Был ли шанс?

Не было у нас фасонов, модельеров, красивой обертки… И люди как будто разума тогда лишились, особенно молодежь.

— Кто писал обращение ГКЧП «Слово к народу»?

— Все подписанты приняли участие в подготовке текста, все писали, секретарей не привлекали. Наша задача была объяснить народу, что будет с ним и что со страной, каковы наши цели. Подписали не только члены ГКЧП. Взгляните на список подписантов — и генерал Варенников, и певица Зыкина, и Геннадий Зюганов… Достойные, лучшие люди страны подписали.

— Вы приехали в Кремль, провели совещание. Что было дальше?

— Мы поселились в гостинице при Кремле. Совещания проходили в разное время — в день было и по три, и по четыре совещания, чтобы принимать те или иные меры в ответ на развитие ситуации. И решением последнего совещания было вывести из Москвы войска.

— Страшно было?

— Какой тут может быть разговор — страшно, не страшно… Мы знали, на что шли. И что пощады не будет. Нас могли просто расстрелять без суда и следствия. Банда Ельцина, продажные СМИ раздули, что мы устроили заговор против Горбачева, против народа и прочее. Какой такой заговор, о чем тут говорить? С нами был вице-президент, председатель правительства, силовые министры, и мы ничего не меняли, не нарушали Конституцию.

— Как развивались события? Как вы получали информацию о происходящем извне?

— О ситуации докладывал Крючков, он сразу узнал, что штаб по борьбе с нами находится в посольстве США, что брошены огромные деньги, которые раздавались всем, кто придет к Белому дому. Туда же подогнали огромное количество выпивки, закуски, всего прочего навалом. Поэтому пришло сперва три тысячи человек, потом уже сто тысяч…

— Когда к Белому дому пришло уже сто тысяч, как изменилась обстановка внутри ГКЧП?

— Обстановка была крайне напряженная, архинапряженная. Сто тысяч человек — представляете себе, какая это толпа? В любой момент могли начаться провокации против армии, чтобы толкнуть ее на несанкционированные действия. Пытались спаивать наших солдат-танкистов, пытались их провоцировать…

— Было ли, кроме внешнего противостояния ГКЧП, противостояние и внутри него?

— Было предательство Грачева, оно сыграло большую роль… Было оно совершено неожиданным.

Большую роль сыграл Кравченко, который крутил по телевизору «Лебединое озеро», когда надо было объяснять народу, что происходит, что страна находится на грани гибели. А там эти лебеди отплясывали в телевизоре…

Это тоже было предательство.

— Но были и те, кто вас поддерживал. Почему все-таки вы решили вывести войска и признать поражение?

— Знаете, причин можно сейчас много назвать. Долго можно говорить, но главное — никто из нас не был готов стрелять в свой народ.

Поймите, с нами были вице-президент, председатель правительства, силовые министры, армия. Если бы мы применили силовые методы, победа была бы за нами. Но ни один член ГКЧП не был готов… даже мысли не имел открыть какие-то действия против людей, как Ельцин в 1993 году расстрелял Белый дом. Мы патриоты, мы болели за Родину.

— И все-таки жертвы были.

— Жертвы были уже после нашего совещания, когда приняли решение вывести армию и танки из Москвы. Дали команду на вывод, но эти ребятишки бросились на уходящие танки, их стали закрывать, поджигать, закрывать смотровые люки, бросать горючую смесь в бронемашину… Ельцину и его окружению нужны были какие-то жертвы, чтобы представить нас потом предателями, и поэтому вдогонку уходящей технике были брошены эти ребятишки.

— Что вы делали, когда стало понятно, что ГКЧП придется распустить?

— 21 августа я уехал из Кремля на квартиру к другу, он в Москве жил. Несколько человек из нас были народными депутатами, и наш статус не позволял нас арестовать. В это время собрали президиум Верховного совета — я по телевизору смотрел эту комедию. Председатель спросил, кто за то, чтобы лишить нас депутатских полномочий, — никто руку не поднял. Спрашивает, кто против, — снова никто руку не поднял. Говорит, принято единогласно. После этого я сразу позвонил в Генпрокуратуру, сказал, что я нахожусь здесь, в Москве, назвал адрес. Меня ведь искали в Тульской области, объявили, что я сбежать чуть ли не в Китай. Я сказал в Генпрокуратуре, что готов к аресту, за мной подъехали и меня забрали в прокуратуру. Потом был допрос и арест.

Ночью нас отвезли в тюрьму города Кашин, там мы сидели недели две. Потом ночью вывезли в «Матросскую Тишину». Держали всех отдельно, другие заключенные к нам нормально относились. Мы же не бандиты какие-нибудь, мы шли на смертельный риск, чтобы спасти государство от чудовищных экспериментов, которые проводил Ельцин и которые идут до сегодняшнего дня. Почти через год меня выпустили, вернулся домой и сразу восстановился в Компартии.