Николай Волков - Двор русских императоров в его прошлом и настоящем

Из той же переписки обер-камергера видно, что до того времени из Кабинета за камергерские ключи получали по 500 рублей.

В начале царствования императора Александра I, несмотря на то, что вопрос о придворных чинах был более упорядочен, чем в XVIII веке, встречается совершенный отголосок этого роскошного и причудливого века. 15 января 1804 года Государь император Высочайше повелеть соизволил, согласно прошению статс-дамы графини Александры Васильевны Браницкой 68, оставить ее младшего сын действительного камергера графа Александра Браницкого 69при его родительнице 70«до усовершенствования в науках».

В царствование императора Александра I нередко камергеры и камер-юнкеры переходили в военную службу, сохраняя придворное свое звание. Таких примеров можно указать много; но вот два из них 71: 22 января 1803 года действительный камергер Нарышкин 72определен Высочайшим приказом в Преображенский полк поручиком, с оставлением в своем придворном звании; 18 сентября того же года камер-юнкер Кушелев по его прошению определен штабс-капитаном в Кавказский гренадерский полк 73. В настоящее время такое соединение с военной службой придворного звания, принадлежащего ныне лишь гражданским чинам, может казаться странным, но современные люди могут судить о придворных чинах лишь чрез призму упорядочивающих повелений Государя императора Николая I, а в предшествующее царствование положение о придворных чинах еще не было регламентировано, но в течение сего царствования явно выражено Высочайшее желание поднять придворное звание и не оставлять его на степени почетной и блестящей прерогативы знатных родов.

Достойно особого внимания Высочайшее повеление 3 апреля 1809 года*, оставившее звания камергеров и камер-юнкеров только почетными, без присвоения им впредь какого-либо чина, и возлагавшее на лиц, носящих эти звания, обязанность вступить в действительную службу и продолжать ее по установленному порядку с первоначальных чинов. Этот важный закон, изменивший совсем характер придворного звания камергеров и камер-юнкеров, отняв у них прерогативу чина, составлял звено в той обширной цепи преобразований, которых душой и орудием был в то время граф Сперанский. Но мысль об отсечении от сих званий чинов возникла не от Сперанского; она была плодом собственных убеждений императора Александра I, который задолго до указа 1809 года выражал желание ввести камергеров и камер-юнкеров, независимо от их придворного звания, в общий порядок гражданской службы. Побуждения к сей перемене казались при тогдашнем взгляде на вещи весьма естественными. Молодые люди знатнейших Фамилий, при открытом им удобстве, через сопряженные с придворными званиями чины, достигать без труда и в праздности высших степеней и отличий, избегали, ко вреду общего дела, всякой действительной службы, или, если иногда и решались вступать в нее, то, без делового приготовления, без опытности, большей частью при одном поверхностном и очень в то время модном французском воспитании, занимали по придворным своим чинам непосредственно высшие места, к огорчению заслуженных подчиненных и нередко к расстройству самых частей. По штату 1801 года положено было всего 12 камергеров и столько же камер-юнкеров; но искания связи и непотизм вскоре размножили это число до такой степени, что в 1809 году первых было уже 76, а последних 70, следственно, вместо 24 – 146 лиц, достигших без службы и без заслуг, часто в самой первой молодости (вышеприведенный пример графа Браницкого), важных чинов 4-го и 5-го класса.

Нет сомнения, что именно эта причина побудила императора Александра I издать указ 1809 года, которым определено: 1) всем камергерам и камер-юнкерам избрать, в двухмесячный срок, род действительной службы, а не исполнивших сего считать в отставке; 2) звания сии, при новом их впредь кому пожаловании, признавать лишь придворными отличиями, не приносящими никакого чина и не освобождающими, в службе, от прохождения ее с первоначальных чинов, и 3) всякому, жалуемому в упомянутые звания, продолжать, при исправлении придворных обязанностей, и действительную службу, проходя ее наравне с прочими дворянами, без чего он будет отставлен.

Указ этот заканчивается следующими словами, прекрасно выражающими мысль законодателя: «Утвердить и укоренить ту необходимую истину, что каждый род службы требует исполнителей, опытностью и постепенным прохождением ее приуготовленных, что переход и внезапное помещение из одной службы в другую всегда сопряжен бывает с важными неудобствами и что к благоустройству разных частей управления необходимо нужно, чтоб каждый, при самом вступлении в обязанности общественные, избрал и предназначил себе род службы военной или гражданской, и, сходственно сему избранию, образуясь в той или другой учением или опытами, следовал бы своему назначению неуклонно. Сим образом каждая часть государственной службы будет иметь исполнителей, свойственным ей упражнением и опытностью приуготовленных, минутным побуждением не развлекаемых, но полагающих истинную честь и уважение в отличном и непрерывном исполнении того звания, к коему они себя благовременно предопределили».