Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику» - Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Что же касается Польши, то даже в учебнике географии 1932 г. издания для школ рабочей и крестьянской молодежи в разделе «Ватиканский город» [так в документе — авт.] утверждалось, что папа римский «неустанно возносит моления о том, чтобы Бог покарал большевиков, ругает пятилетний план социалистического строительства и втихомолку принимает участие в подготовке военного нападения на СССР капиталистических, особенно католических стран (Франции и Польши)» {492} 492 Варжанский С. Л., Синицкий Л. Д. География капиталистических стран для седьмого и восьмого годов обучения ФЗС и третьего года обучения ШКМ. М., 1932. С. 127. . И в массовом сознании встречались высказывания о том, что «с Запада в свою очередь пойдет на нас Польша». Как заявил в феврале 1935 г. мастер одного из пермских военных заводов Пильщиков: «Посмотрите, что делается сейчас за границей: Германия, Польша сколачиваются в военный союз, чтобы идти войной на Восток» {493} 493 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 13. Д. 144. Л. 130. . Подобных примеров можно привести немало.

Конечно, новые реальности давали о себе знать, и в 30-е годы порой встречались рассуждения о будущей судьбе Польши в случае новой мировой войны. Так, в 1933 г. на одном из предприятий Свердловска на партийном собрании, посвященном обсуждению международного положения СССР, один из слушателей поинтересовался: «В свете сегодняшних дипломатических отношений с Германией не меняется ли роль Польши, не вынуждает ли стать буфером для СССР от германского империализма, так как в случае военных событий между Германией и СССР с первых дней объявления войны [означает] Польше свою государственную независимость безусловную потерю» [так в документе — авт.] {494} 494 Там же. Д. 404. Л. 105.

Конечно, представления о Польше отнюдь не исчерпывались военной темой. В 1920-е годы, особенно среди этнических поляков, неоднократно отмечались настроения в пользу переезда в Польшу. При этом порой встречались такие высказывания: «В Польше рабочим живется лучше, так как каждый чувствует себя свободным, а если там есть помещики, то ведь в России имеются коммунисты, такие же помещики» {495} 495 «Совершенно секретно»… Т. 3. Ч. 1. М., 2002. С. 231. . Многие граждане СССР в течение 20–30-х годов имели родственников в Польше, поддерживали с ними постоянную связь (и пострадали из-за этого в годы «ежовщины»). Тем не менее накануне войны большинством политически и социально активного населения Польша скорее воспринималась как потенциальный противник, чем союзник, бывшая часть Российской империи или соседнее, близкое по своим историко-культурным корням, славянское государство.

После заключения между СССР и Германией пакта о ненападении в августе 1939 г. многие советские граждане пришли к выводу, что судьба Польши предрешена. Так, жители Ленинграда, в частности, отмечали, что «Германия в этом договоре развязала себе руки в отношении Польши… Она безнаказанно приберет Польшу к рукам» {496} 496 Международное положение глазами ленинградцев, 19411945. СПб., 1996. С. 7–8. . При этом участие СССР в новом разделе Польши мало кем предполагалось. Как предсказывал в беседе с сослуживцами сотрудник Наркомлеса СССР, «Германия пактом о ненападении и торговым договором свяжет [СССР] по рукам и ногам, чтобы в это время разделаться с Польшей». Большинство комментариев носило достаточно отстраненный характер; иногда встречались такие предположения: «В результате договора сильно пострадает Польша, ее сильно пощипают, хотя она заслуживает этого» {497} 497 Там же. С. 6. . Высказывались даже более жесткие оценки: «Польша своим криком и дерзким поведением вынудила Германию выступить» {498} 498 Цит. по: Советская повседневность и массовое сознание. 1939–1945. М., 2003. С. 19. . Однако подобные настроения вряд ли преобладали. Как вспоминал позднее К. Симонов, «когда началась война немцев с Польшей, все мое сочувствие так же, как и сочувствие моих товарищей по редакции военной газеты, где мы вместе работали, было на стороне поляков, потому что сильнейший напал на слабейшего и потому, что пакт о ненападении пактом, а кто же из нас хотел победы фашистской Германии в начавшейся европейской войне, тем более легкой победы? Быстрота, с которой немцы ворвались и шли по Польше, огорошивала и тревожила» {499} 499 Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1988. С. 79. .

Вместе с тем вступление советских войск в Западную Украину и Белоруссию и последовавшее присоединение этих областей к СССР было встречено скорее одобрительно. Одни рассматривали это как возможность распространения социализма на новые территории, другие же — как восстановление законных границ и интересов России. Академик В.И. Вернадский, в частности, записывал в дневнике в октябре 1939 г.: «…политика Сталина — Молотова реальная, и мне кажется правильной государственно русской» {500} 500 Вернадский В. И. Дневник 1939 г. //Дружбанародов. 1992. №11–12. С. 25. .