Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику» - Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Поданным Наркомата связи, к лету 1941 г. ежедневно из СССР за границу отправлялось в среднем 1,5 тыс. телеграмм и 33 тыс. писем, поступало соответственно 1 тыс. телеграмм и 31 тыс. писем; очевидно, впрочем, что в это число входила и разного рода деловая переписка между учреждениями {187} 187 История советской политической цензуры… С. 86. .

Порой информация, все же поступавшая таким путем из-за границы, приходила в прямое противоречие с официальной пропагандой; так, одна из жительниц Вологды осенью 1937 г. заявила: «Зря вы говорите о голоде и нищете за границей, так как мне пишут оттуда и там все дешевле, чем здесь, и денег присылают». А некая гражданка Тихонова из Удмуртии рассказывала, что «ее брат живет в Сан-Франциско, он надавит на кнопочку, и ему все готово, имеет свою автомашину» {188} 188 ВОАНПИ. Ф. 1858. Оп. 2. Д. 940. Л. 56; ЦДНИУР. Ф. 16. Оп. 1. Д. 3350. Л. 48. . Не случайно в годы «ежовщины» подобные контакты послужили основой для многих уголовных дел с трагическим исходом {189} 189 См.: Общество и власть… С. 182–183. .

Постепенно под жестким контролем оказались все заграничные поездки независимо от их цели {190} 190 Об ограничениях, существовавших в этом отношении до революции, см.: Мэтьюз М. Ограничения свободы проживания и передвижения в Советском Союзе (до 1932 г.) // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 26–27. . С апреля 1919 г. право выдачи заграничных паспортов принадлежало только НКИД. В июне 1922 г. были введены новые правила, ужесточавшие порядок получения разрешения на выезд. В частности, требовалось получить удостоверение ГПУ об отсутствии препятствий для выезда, а для получения подобного удостоверения необходимо было представить, помимо различных справок и свидетельств, поручения двух граждан РСФСР {191} 191 См.: Павлова И.В. Указ. соч. С. 44. . Другими словами, речь шла о введении своеобразной «круговой поруки». Примерно то же самое предлагал в мае 1921 г. нарком просвещения А.В. Луначарский: «Установить для всех, желающих выехать за границу артистов очередь при Главном художественном комитете, отпускать их по 3 или 5, с заявлением, что вновь отпускаться будут только лица после возвращения ранее уехавших. Таким образом мы установим естественную круговую поруку. Отправлять будем только по ходатайству артистов, может быть через профессиональный союз или через госкоммуны, так что они сами будут виноваты, если из первой пятерки кто-либо останется за границей, и таким образом они автоматически закупорят для себя отъезд» {192} 192 История советской политической цензуры… С. 422. .

В соответствии с решением, принятым в 1928 г., членам ВКП(б) для частной поездки за границу требовалось получить последовательно разрешение партийной ячейки, затем уездного или районного комитета, губернского комитета и в качестве окончательной инстанции — одного из 9 крупнейших обкомов, ЦК компартии союзной республики или ЦК ВКП(б) {193} 193 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Д. 345. Л. 50. .

Всего в 1925–1927 гг., например, из СССР выехало немногим более 140 тыс. человек, а въехало около 130 тыс. (примерно 10 тыс., по-видимому, эмигрировали). Однако в эти 130 тыс. входят все поездки, как частные, так и «по казенной надобности» {194} 194 Подсчитано по: Статистический справочник СССР за 1928 год… С. 70. .

Можно утверждать, что в результате целого комплекса ограничительных мер частные поездки за границу постепенно становятся исключительно редким явлением. Так, в апреле 1934 г. советский полпред в Швеции А.М. Коллонтай обратилась к заместителю наркома иностранных дел Б.С. Стомонякову по поводу ограничений, наложенных шведами на въезд советских граждан (речь шла о специальном дискриминирующем штампе в заграничных паспортах): «Сначала нам удалось довольно быстро заставить МИД сделать исключение из изданного им общего правила… для тех союзных граждан, которые едут по поручению каких бы то ни было наших учреждений и органов. Позже НКИД счел необходимым поставить перед нами задачу освободить от данного штампа и остальных советских граждан, т. е. едущих в Швецию по исключительно личным делам, без каких бы то ни было поручений и командировок. Число таких лиц, естественно, можно считать единицами (мы тут по крайней мере таких случаев просто не знаем)» [курсив мой — авт.] {195} 195 ДВП СССР. Т. XVII. М., 1971. С. 773. .

Таким образом лишь небольшая часть «политически благонадежных» советских граждан могла выезжать за рубеж, причем как правило речь шла о служебных командировках. Необходимо, однако, избегать преувеличений. И.В. Павлова, например, утверждает, что «число желающих временно выезжать за границу, в том числе и в командировки, чрезвычайно сократилось, а в конце 1920-х гг. исчезла сама мысль о возможности таких поездок» [курсив мой — авт.] {196} 196 Павлова И.В. Указ. соч. С. 44–45. . Очевидно, что при наличии хотя бы некоторого числа «таких поездок» (что несомненно, и чему можно привести множество примеров), не могла исчезнуть и мысль о них.