Александр Голубев - «Если мир обрушится на нашу Республику» - Советское общество и внешняя угроза в 1920-1940-е гг.

Даже призванные в Красную армию придерживались подобных взглядов. Так, рядовые 50-й запасной Литовской стрелковой дивизии Белецкас и Ожакаускас в ноябре 1944 г. заявляли: «Хотя СССР вместе с союзниками разобьет Германию, война на этом еще не окончится. Советский Союз будет воевать потом с союзниками. Англия и Америка не допустят, чтобы большевизм закрепился в Европе… Большевиков нигде не терпят, не только в Германии, но и в Англии и Америке» {732} 732 LYA. F. 1771. Ар. 7. В. 114. L. 8, 12. .

Конечно, далеко не все население с радостью ожидало прихода союзников. Так, на собраниях крестьян, получавших землю в соответствии с советской земельной реформой, постоянно звучали вопросы: «Если придут англичане и американцы, не заберут ли землю, которую сейчас получаем» {733} 733 Ibid. В. 194. L. 25. .

Что же касается противников Советской власти, они были настолько уверены в скором появлении англо-американских войск, что даже в листовках призывали порой «убивать всех советских активистов, называя их предателями, а красноармейцев не трогать, ибо после разгрома немцев под давлением англичан и американцев уйдут из Литвы» {734} 734 Ibid. L. 80. .

Своего апогея эти ожидания достигли в начале 1945 г. В материалах КГБ Литвы зафиксированы, помимо оживления деятельности «бандформирований», многочисленные высказывания на эту тему. Как подчеркивалось в «Докладной записке о результатах борьбы с бандитизмом и антисоветским подпольем на территории Литовской ССР за 1 квартал 1945 г.», «антисоветские элементы» распространяли «контрреволюционные провокационные слухи» о скорой гибели Советской власти, освобождении Литвы от большевиков после разгрома Германии с помощью Америки и Англии, и приводились конкретные примеры: «К весне надо ожидать, что загремит оружие наших лесных братьев и им окажет помощь Англия и Америка, которые освободят нас от большевиков… Сюда придут Англия и Америка, и тогда будем стрелять русских крепче, чем в 1941 г.» {735} 735 Ibid. F. К-1. Ар. 3. В. 60. L. 10–11.

Однако уже решения Крымской конференции вызвали разочарование. Как говорилось в спецсообщении НКГБ, «литовское население результатами Крымской конференции по польскому вопросу [73] Речь шла об окончательной передаче Советской Литве г. Вильнюс. и по вопросу быстрейшего окончания войны довольно. Однако литовские националисты весьма разочарованы и недовольны успешным окончанием работы конференции, отсутствием разногласий среди союзников, а также тем обстоятельством, что вопрос о Прибалтике вообще не обсуждался на конференции» {736} 736 LYA. F. К-1. Ар. 10. В. 10. L. 151–152. .

Весной и летом 1945 г. в Литве проводилась кампания но сбору подписей под обращением к Сталину. То, что это вызывало саркастические вопросы: «Почему мы не подписываем письма Трумэну и Черчиллю, а только одному Сталину», это бы еще ничего. Прошел упорный слух, что таким образом Советский Союз проводит «скрытый плебисцит», и если будет подписано другое обращение (очевидно, о выходе из состава СССР), то Литва станет независимой республикой {737} 737 Цит. по: Tininis V. Ibid. Т. 3. Р. 212–213. .

В это же время, в июне 1945 г., отвечая на вопросы следователя НКГБ, участница подполья Э. Гутаускайте объясняла, что она и ее друзья «рассчитывали на помощь Америки, каковая к этому времени подготовит и высадит свои войска на нашу территорию и затем нам поможет свергнуть советские власти и создать литовское независимое демократическое государство» {738} 738 Ibid. F. К-1. Ар. 3. В. 55. L. 67. . Война к тому времени уже окончилась, но еще несколько лет прибалтийские «лесные братья» и шире — все противники Советской власти в западных областях страны, продолжали ждать новой войны и триумфального появления западных армий. Впрочем, это уже выходит за темы данной работы.

Наиболее симпатичным и близким к реальности образ союзника рисовался в тех случаях, когда основывался на личных впечатлениях. В условиях войны появились элементы так называемой «народной дипломатии». Однако если со стороны союзников это была, как правило, инициатива отдельных лиц или небольших групп (например, мать троих погибших на фронте сыновей, группа английских моряков, лечившихся в советском госпитале), то с советской стороны ответные письма, как отмечает современный исследователь, «составлялись в коллективах, на митингах и общих собраниях трудящихся, публиковались в газетах» {739} 739 Козлов Н. Д. Указ. соч. С. 70. . Любопытно, что этот же исследователь устроенные для иностранных моряков «встречи со знатными советскими людьми, экскурсии на предприятия и в учебные заведения, посещение госпиталей» расценивает как «общение и контакты неформального характера [курсив мой — авт.]» {740} 740 Там же. С. 72. Вообще, именно контакты с иностранными моряками в портах Архангельска, Мурманска, Владивостока всегда приводятся в качестве примера, хотя количественно и территориально они носили ограниченный характер, да и вообще общение с иностранцами не поощрялось даже для тех, кто работал с ними «по долгу службы». Так, выступая на заседании Совинформбюро в январе 1944 г. секретарь ЦК, руководитель Совинформбюро А.С. Щербаков заявил: «Мы предупреждали товарищей и хочу еще раз сделать предупреждение, что всякого рода встречи, беседы, советы должны быть только с разрешения и ведома руководства» {741} 741 РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Д. 998. Л. 46. . [74] О том, насколько затруднено было в годы войны общение, в частности, с иностранными корреспондентами, в том числе представителями коммунистической или социалистической прессы, и какими последствиями такое общение грозило, рассказывает в своих воспоминаниях Н. М. Улановская, в годы войны работавшая в отделе печати НКИД. См.: Улановская Н. М., Улановская М. А. История одной семьи. М., 1994. С. 133–170.