Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

Ф. Грабовский 21– сын стряпчего З.Грабовского из Земли Цехановской – продвижение по службе начинал с мелких судейских должностей на Люблинщине. В 1809 г. при включении Галиции в состав Княжества Варшавского он стал советником центрального суда в Люблине, а на следующий год – членом Государственного совета Княжества. Грабовский отличался крайне консервативными и клерикальными воззрениями, выступал за восстановление в полном объеме крепостничества и шляхетских привилегий (prawa narodowego) и за отмену Кодекса Наполеона.

А. Линовский 22получил образование в варшавской коллегии пиаров, затем в Краковской академии и завершил его в Берлине. Он свободно владел немецким и французским языками, бывал в домах Чарторыских и Островских. В 1780-е и в начале 1790-х гг. Линовский входил в число доверенных советников короля Станислава Августа, будучи по политическим взглядам близким к кругу Г. Коллонтая. Он участвовал в разработке проекта Конституции 3 мая. В период Княжества Варшавского Линовский принадлежал к сторонникам французской ориентации, однако после поражения Великой армии он установил связи с российскими властями. В 1813 г. французский резидент в Варшаве охарактеризовал его как беспринципного карьериста. В дальнейшем Линовский сблизился с А. Е. Чарторыским и с Н. Н. Новосильцевым. Особые отношения Линовского с царским государственным секретарем были отмечены как приятелями, так и недругами воспитанника пиаров.

Т. Матушевич 23сделал карьеру благодаря протекции А. К. Чарторыского, при поддержке которого был избран послом на Четырехлетний сейм 1788-1792 гг. На сейме Матушевич участвовал в депутации по иностранным делам, выступил сторонником Конституции 3 мая. Он участвовал в восстании Т. Костюшко, будучи членом повстанческого Национального совета. Как близкий друг дома Чарторыских он улаживал в Петербурге дела Д. Радзивилла, опекуном которого был А. К. Чарторыский, что позволило Матушевичу завести полезные знакомства в российской столице. Там в 1803-1805 гг. он встречался с А. Е. Чарторыским, но каковы были их отношения, неизвестно. В 1809 г. при поддержке Ю. Понятовского Матушевич входил в состав Центральной рады в Галиции, хлопотал о включении Замостья в состав Княжества Варшавского. По протекции С.Замойского и Чарторыских он стал министром финансов Княжества, они же в конце 1812 г. рекомендовали Матушевича Александру I.

Состав Гражданского комитета свидетельствовал, что входившие в него магнаты могли претендовать на собственную политическую роль и не стали бы безоглядно следовать за А. Е. Чарторыским, на стороне которого в комитете были только С. Замойский и Т. Матушевич. Существенно также и то, что все члены комитета обладали собственными связями в русских правительственных кругах и вошли в его состав с одобрения царя и его приближенных.

Члены комитета Т. Островского должны были только рассмотреть представленные конституционные проекты и высказать замечания и предложения редакционного характера. Наиболее же видная роль в разработке конституции Королевства Польского отводилась А. Е. Чарторыскому, что единодушно признается в историографии 24. Вот как описывал Е. Сковронек – автор новейшей биографии А. Е. Чарторыского – политические воззрения и настроения молодого князя Адама в то время, когда тот работал в Варшаве, в Голубом дворце Зофьи и Станислава Замойских, над проектами администрации Королевства Польского: принципы государственного устройства и организации власти Чарторыский заимствовал в Англии, очевидно, подвергая их неизбежной модификации, а иногда – и модернизации; князь хвалил тамошнее местное самоуправление и независимость местных властей от центральных, высоко оценивал охрану владельческих прав и права собственности, а также систему налогов и их взимания 25. Разумеется, не буржуазная Англия с фабриками Манчестера привлекала симпатии польского магната-реформатора. Идеалом для него были статус и права британской аристократии XVIII в., полновластие лордов в своих графствах и права земельных собственников по отношению к держателям и арендаторам.

Английские образцы не охватывали, однако, программы Чарторыского целиком. Видную роль «в деле организации и сплочения народа» он отводил духовенству (особенно низшего и среднего звена). Это не было следствием его отказа от мировоззрения эпохи Просвещения и решительного возврата самого князя к религии, хотя мистические настроения не обошли стороной Чарторыских и их окружение; повлиял в этом смысле на друга своей молодости и Александр I, также отличавшийся в эти годы подчеркнутой религиозностью. Распространению мистических настроений в обществе способствовали в то время раздумья над непостижимой судьбой, взлетом и падением Наполеона. Главную же роль в отношениях Чарторыского с духовенством сыграла надежда князя на широкое привлечение церкви к делу просвещения народа и пропаганды отечественной истории, к работе по пробуждению широких общественных кругов. В этом проявились, как писал Е. Сковронек, предпосылки концепции «органической работы» и надежда на организацию «общественного давления на власть в пределах конституционных прав» 26. Однако в такой оценке отношения Чарторыского к церкви и духовенству присутствует немалая доля модернизации. Во-первых, концепция «органической работы» формируется значительно позже, в 1830-1840-е гг., и поэтому надежды князя использовать влияние духовенства для укрепления позиций шляхты едва ли стоит рассматривать как предпосылки «органической работы у основ». Во-вторых, заимствованная из современной политологии формула «общественного давления на власть» едва ли применима к сословному обществу и к борьбе сословий за свои права и привилегии.