Сергей Былинин: Битва за Москву

Разгром южного и особенно северного фланга группы «Центр» поверг в смятение немецкое командование и вызвал острые разногласия среди генералитета. Показательны события середины декабря. Главком сухопутных войск генерал-фельдмаршал В. Браухич 13 декабря прилетел в Смоленск. Там фон Бок, раскрыв перед ним реальную картину катастрофы, прямо заявил: воевать по-прежнему (видимо, он имел в виду приказ Гитлера), значит обречь войска на полное уничтожение. Браухич 14 декабря на встрече с командующими армиями убедился в неизбежности отступления и, следовательно, краха блицкрига. Требовалось отвести армии хотя бы на рубеж Руза — Волоколамск — Старица.

Командиры бронеавтомобиля БА-10 и танка Т-34/76 уточняют боевую задачу. 1-я гвардейская танковая бригада, январь 1942 года.

Танки Т-34/76 из 1-й гвардейской танковой бригады во время контрнаступления советских войск под Москвой. Западный фронт, зима 1941/42 года.

Но он знал об упорстве Гитлера. Тогда Браухич обратился к находившемуся в штабе группы личному адъютанту Гитлера Шмундту с просьбой склонить фюрера к нужному решению. И утром 14 декабря получил нужный приказ. Однако уже вечером того же дня Гитлер отменил свое решение.

Гитлер продолжал метать громы и молнии на головы своих генералов. Он еще надеялся на изменение обстановки под Москвой и напрочь отвергал саму идею отступления на меридиан Вязьмы для зимовки. 16 декабря он провел совещание с руководством вермахта и категорически потребовал «удерживать фронт до последнего солдата». На этом же совещании Гитлер решил снять с постов Браухича, фон Бока, Гудериана и других генералов как не способных руководить войсками в кризисных ситуациях и сам занял пост главнокомандующего сухопутными войсками.

По телефону Гитлер внушал своим генералам, что если начать отход, русские будут следовать по пятам, и немецкие армии не смогут остановиться. В тылу нет подготовленных рубежей и «слова „отступление Наполеона“ станут реальностью».

Советская ремонтная бригада осматривает оставленный при отступлении немцами танк Pz.Kpfw.III из 10-й танковой дивизии. Западный фронт, январь 1942 года.

Останки немецкого самолета Bf 109, брошенные под Москвой во время отступления группы армии «Центр».

Канарис, начальник военной разведки (Абвер) писал: «Ужасающие последствия нашей преступной недооценки врага. Шмундт проводит параллель с 1812 годом и говорит, что наступил „момент истины“ для национал-социализма. Потери вооружения и снаряжения громадны — уничтожаются или бросаются танки, орудия, самолеты». Адмирал со страхом отмечал: «Ужасающие последствия принесло наше обращение с русскими военнопленными. Большевики ныне реагируют на массовые убийства и варварское обращение с их товарищами».

И действительно наши бойцы, вступая в освобожденные города и села, видели жестокие следы немецкого господства.

По случайному совпадению именно ночью того же 16 декабря Жуков отдал приказ о продолжении наступления. Введенный в прорыв 2-й кавкорпус Доватора, вместе с 22-й танковой бригадой прорвался в район оз. Тростенское и начал продвигаться к реке Руза. Перешли в наступление и армии центра фронта. 26 декабря был взят Наро-Фоминск. 33-я и 43-я армии, преследуя противника, к концу декабря вышли к рекам Протва и Лужа и 2 января 1942 года освободили Малоярославец, а 4 января — Боровск.

Контрнаступление под Москвой было первым генеральным наступлением советских войск в Великой Отечественной войне и проходило не без трудностей и просчетов. Командиры всех рангов еще только приобретали «наступательный опыт».

Войска 33-й армии в тылу врага. Западный фронт, январь 1942 года.

Советская пехота проходит мимо брошенного немецкого танка Pz.Kpfw.II Ausf.C. Подмосковье, район Солнечногорска, декабрь 1941 года.