Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Дополнительным обстоятельством, приведшим к падению интереса поляков к организации визита журналистов (и возможно сказавшимся на решении «инстанции), явилось отсутствие в Москве Сталина и Радека, который с 7 октября по 7 ноября 1933 г. находился в отпуске [1335]. Между тем, М. Счежинский, сообщал Антонов-Овсеенко, «будет иметь и особые поручения», он «оттягивает поездку, ибо хочет повидаться именно с т. Радеком и т. д.» [1336].

Вследствие возникших разногласий визит польских журналистов в Советский Союз в дни празднования 17-й годовщины Октябрьской революции не состоялся, а в конце ноября Б. Медзинский сообщил полпреду, что, поскольку в СССР не готовы принять делегацию журналистов правящего Беспартийного блока, их приезд «вовсе отпадает». Антонов-Овсеенко, который, после беседы с редактором «Газеты Польской», был убежден в серьезности намерений маршала относительно продолжения неофициальных дискуссий с СССР, считал «большой ошибкой, что мы не согласились на приезд журналистов правящего блока» [1337].

23 октября 1933 г.

Опросом членов Политбюро

76/56. – О Польше.

Утвердить следующий текст ноты Польше (см. приложение [1338] ) с опубликованием в печати.

Выписка послана: т. Литвинову.

Протокол № 148 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 23.10.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 15. Л. 117.

21 октября на советское консульство во Львове было совершено нападение, в результате которого активистом нелегальной Организации украинских националистов М. Лемыком был убит секретарь консульства А. Маилов, а другой сотрудник ранен. Львовское покушение подкрепило поступавшую в Москву информацию о том, что польское правительство, «несмотря на его нынешний курс в отношении СССР, стремится «на всякий случай» поддерживать и разжигать антисоветские и даже интервенционистские настроения на Западной Украине» [1339]. В утвержденной Политбюро ноте польскому МИД заявлялось, что нападение на львовское консульство «нельзя не поставить в связь с той кампанией, которая уже в течение продолжительного времени ведется в некоторых воеводствах Польши» и которая «не знает никаких границ в травле, клевете и науськивании на Советский Союз». Полпред Антонов-Овсеенко предлагал выставить требование о снятии местных властей, оказывающих покровительство антисоветским кругам, однако Москва ограничилась указанием на то, что «это покушение могло возникнуть лишь в атмосфере, созданной упомянутой кампанией, которой… попустительствовали некоторые польские власти». Во врученной полпредом ноте от имени правительства СССР был заявлен «формальный протест» против нападения на львовское представительство [1340].

В предложениях, направленных Политбюро, руководство НКИД предлагало воздержаться от публикации ноты, чтобы избежать «осложнений» в отношениях с Польшей, которые предсказывал Антонов-Овсеенко и которых, констатировал Стомоняков, «мы отчасти боялись». Решение об опубликовании «было принято помимо нас [НКИД. – Авт. ]» [1341], вероятно, под влиянием общего ужесточения критики поведения польских властей на украинских землях [1342]. Советская нота по делу о нападении на львовское консульство была опубликована в «Известиях» 24 октября.

Реакция польского правительства на открытый протест СССР оказалась более спокойной, чем та, которой первоначально опасались в НКИД. Содержание ответной ноты Польши и меры, принятые польскими властями, вполне удовлетворили руководителей советской дипломатии. Антонову-Овсеенко было указано воздержаться от предъявления новых претензий (в частности, от требования смертного приговора для М.Лемыка) [1343].

1 ноября 1933 г.

2. – О переговорах с поляками об авиалинии (т. Уншлихт).

Подтвердить прежнюю линию Политбюро о смешанном акционерном обществе.

Выписки посланы: т.т. Уншлихту, Крестинскому.

Протокол № 148 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 1.11.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 15. Л. 111.

Переговоры о воздушной линии Варшава – Москва были начаты в конце октября 1933 г., несмотря на стремление Польши ускорить заключение воздушной конвенции с СССР. 22 октября в Москву прибыл начальник польской гражданской авиации полк. Ю. Филипович, однако, советские органы оказались не готовы к немедленному открытию переговоров.

Штаб РККА 23 октября доложил свои предложения по оптимальному с его точки зрения проведению маршрута для трассы Варшава – Москва; согласование между Штабом и ГУГВФ вопросов о маршруте, выделении посадочных площадок и их оборудовании было завершено лишь 4 ноября [1344].