Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Протокол № 147 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 15.10.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 15. Л. 104.

Замысел поездки в СССР видных польских журналистов появился в связи с приездом в Москву на празднование 1 мая редактора «Газеты Польской» Б. Медзинского и поездкой заведующего Бюро международной информации ЦК ВКП(б) К. Радека в Варшаву, Гдыню и Краков 6-22 июля 1933 г. 7 июля в «Товарищеском клубе» журналистов Беспартийного блока был устроен завтрак в честь приезда Радека, в котором участвовали руководители «Газеты Польской» (Медзинский, Берсон), Польского телеграфного агентства, национал-демократического «Курьера Варшавского» (Стпичинский), а также вице-министр иностранных дел Я. Шембек и начальник Восточного отдела МИД Т. Шетцель; тремя днями позже в полпредстве для польских журналистов был устроен ответный прием [1327].

В ходе варшавских бесед заведующего БМИ с Медзинским и Беком было решено, что доверительное обсуждение ключевых проблем советско-польских отношений будет продолжено в ходе визита в Москву авторитетных польских журналистов. Первоначально планировалась поездка в СССР в сентябре 1933 г. директора агентства «Искра» полковника М. Счежинского (сопровождавшего Радека в поездке в Гдыню), но он отложил эту поездку «в связи с тем, что он должен лично повидаться перед отъездом с Пилсудским. В настоящее время этого сделать невозможно, т. к. еще не созрела достаточно надобность такого свидания». («Счежинский явно намекал на то, что не готова еще проработка некоторых вопросов, связанных с СССР») [1328]. Месяцем позже к этой теме в беседе с Б.Д. Подольским вернулись редактор «Газеты Польской» Медзинский и директор Польского телеграфного агентства Либицкий. Медзинский сообщил о своем намерении в ноябре побывать в Москве, а «если бы он не сумел, то вместо него поедет Матушевский» – другой видный политический деятель и журналист, которому в 1932 г. Пилсудский поручил поддерживать неофициальные контакты с советскими представителями. Как и Счежинский, Медзинский дал понять, что польские руководители рассматривают поездку журналистов как важное средство укрепления прямых доверительных отношений с Кремлем [1329].

Получив сообщение замещавшего полпреда Б.Д. Подольского о его беседах с руководителями официозных средств массовой информации, Коллегия НКИД 2 октября повторно рассмотрела вопрос о приглашении польских журналистов на празднование годовщины Октябрьской революции (впервые он обсуждался в августе 1933 г.). Было решено направить персональные приглашения ведущим польским журналистам как из правительственного лагеря («вроде Медзинского, Матушевского»), так и национальным демократам («вроде сенатора Козицкого и Стронского»), Приглашение эндеков рассматривалось как жест признательности за помощь, оказанную ими ранее советской дипломатии [1330](СССР, тем более, был заинтересован при наметившейся нормализации польско-немецких отношений в поощрении антигерманской позиции национальных демократов – наиболее влиятельной из оппозиционных партий Польши) [1331]. Решение Политбюро о посылке приглашений от имени различных, в том числе политически неавторитетных советских изданий и об обращении как к проправительственным, так и к оппозиционным журналистам, которые выступали за польско-советское сближение, фактически санкционировало предложения Коллегии НКИД. К тому же, представители «Экономической жизни» (редактор Таль и заведующий иностранным отделом Розовский) ранее не привлекались к контактам с поляками, а в газетах «За индустриализацию» и «Социалистическое земледелие» даже не существовало отделов иностранной информации. Тем самым, вольно или невольно, поездке, задуманной как визит эмиссаров Пилсудского, придавался характер экскурсии в СССР польских журналистов различных направлений. Не исключено, что одной из причин смещения акцентов в организации поездки журналистов являлось ревнивое отношение руководителей Наркоминдела к налаживанию связей между Сталиным и Пилсудским в обход советского дипломатического ведомства. На принятие Политбюро предложения Наркоминдела повлияло отсутствие в Москве Сталина в Москве (или его незаинтересованное отношение к планам активизации неофициальных контактов).

16 октября корреспондент ТАСС в Варшаве И. Ковальский известил о решении Москвы директора агентства «Искра» и председателя Союза журналистов Польши М. Счежинского. Он реагировал на него выражением сомнений, что «в такой короткий срок поездку удастся организовать» [1332]. Несколькими днями позже полковник Счежинский предоставил советской стороне список намеченной делегации, в который не были включены ни авторитетные пилсудчики (включая Матушевского и Медзинского), ни деятели оппозиции. НКИД и редакция «Известий» (т. е. близкие к Кремлю И.М. Гронский и С. Раевский) пришли к общему заключению: ответ Счежинского «является достаточно наглым, если учесть, что первоначальная инициатива исходила с польской стороны». О причинах такого поведения Москве оставалось гадать («Бек, очевидно, полагал, что присутствие делегации на празднествах 7 ноября придаст ее поездке характер большой политической манифестации, которую он, по-видимому, теперь считает несвоевременной») [1333]. Обстановка, в которой проходил визит Л. Райского в Москву 6-13 ноября [1334], свидетельствует, что возникшие в НКИД и «Известиях» предположения были малоосновательны; польская сторона предпочла скорее пойти на срыв предварительной договоренности о визите представителя Пилсудского (будь то Медзинский, Матушевский или Счежинский), чем придавать задуманной акции характер экскурсии журналистов различной политической ориентации.