Андрей Раевский - Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов

С каким прискорбием смотрел я на горестное их положение. Они еще не совсем несчастливы, ибо нашли отраду и помощь, но сколько есть страдальцев, которые заплатили голодной смертью за то, что честолюбец стремился к завоеваниям мимо жилищ их!

Новый мой знакомец, человек, добрый и просвещенный, говорил с восхищением о добродетельной княгине, которая приехала из Австрии единственно для того, чтобы присутствием своим предохранить подданных от могущих встретиться им притеснений. Политические обстоятельства побудили супруга ее, старого, заслуженного фельдмаршала, переселиться в Галицию. С тех пор великолепные Пулавы, где гостеприимство и щедрость разливали некогда счастье и веселость, опустели. Михайловский рассказывал мне, что прежде гостили у князя по сто семейств и более. Все желания, даже прихоти их были предупреждаемы. Это почти невероятно!

Чудесный, восхитительный сад занимает обширное место на правом берегу Вислы, рукав которой (уверяют, что в этом месте было настоящее течение реки, но лет сто назад обратилась она несколько правее), подобно огромному, искусством сделанному бассейну, украшает нижнюю часть сада. Я был в Пулавах только три дня, а надобно быть, по крайней мере, три недели, чтобы увидеть все, достойное любопытства. С большим вниманием рассматривал я павильон редкостей . Наружные стены его украшены обломками древних гробниц, зданий и памятников веков протекших, из Геркуланума, Помпеи и из других мест доставленными, несколько урн с прахом умерших, множество различных монет и антиков возбуждают любопытство и мрачные мечты о минувшем. Внутри комнаты отделаны великолепно в новейшем вкусе, жаль, что мне случилось быть здесь в военное время: лучшие вещи и украшения вывезены.

Понравилась мне также липовая аллея: ветви дерев сплетены вверху наподобие потолка, местами сделаны древесные беседки или храмики. Здесь являлась некогда пышность Чарторижских во всем блеске. Аллея эта превращалась в великолепную залу, разноцветные огни освещали ее, в каждой беседке находились прихоти роскоши, в одной турок предлагал левантский кофе, в другой китаец – ароматный чай, грек, русский и индеец, каждый одетый по-своему, угощали веселых гостей произведениями стран своих. Сюда собиралось все образованнейшее, знатнейшее общество Польши. По вечерам весь сад был иллюминован, очаровательная музыка прельщала слух, танцы и прогулки придавали новые крылья быстролетящему времени. Счастлив тот, кто умеет столь приятно наслаждаться дарами фортуны!

Далее видел я мраморную, чудесно сделанную статую Танкреда , убившего Клоринду . Работа превосходная! На мраморном пьедестале стоит герой Тасса, взирая с немым отчаянием на труп милого сопротивника. С удивительным искусством изобразил художник ужасы смерти на спелых ланитах убиенной! С восхищением и горестью смотрел я на эту статую, песни воинов наших, переправлявшихся через Вислу, поразили слух мой, и я думал быть сам участником великого подвига древних христиан. Часть сада, украшенная изваянием Танкреда, есть самая приятная и роскошная. Великолепные фонтаны и мраморные бассейны, столетние каштаны и тополи, прелестные луга, струями Вислы орошаемые, – все восхищает глаза и сердце. Приближаясь к каменистому холму недалеко от сего места, я увидел мраморные доски в скале горы, они напоминали владельцу Пулав умерших друзей и родственников – черта чувствительности, которая делает честь уму и сердцу князя Чарторижского. Еще приятнее для меня было видеть памятники генералу Грабовскому, молодому человеку, убитому под стенами Смоленска, одному пастору, прославившемуся своим добродетельным житием, и польскому автору Княжнину. Они служат доказательством, что князь умеет ценить достоинства во всех состояниях. И действительно, кроткий служитель веры, красноречивый питомец муз и бесстрашный сын Беллоны, исполнившие долг свой, имеют равное право на уважение современников и потомства.

Возле этих памятников есть небольшая пещера в расселинах горы; войдя в нее, неприметным образом являетесь на самой вершине холма. В этих мрачных переходах благочестие соорудило простой, но величественный алтарь Богу. На груде диких, мхом поросших камней возвышается крест, знамение искупления нашего. Отверстие, в вершине сделанное, изливает слабый, бледный свет, исполняющий душу истинным благоговением.

Достоин также любопытства мостик на пути к оранжереям. Под ногами вашими катятся кареты и коляски, тянутся обозы – и все это в середине сада, уступ этот, с обеих сторон одетый камнями, имеет несколько сажень глубины и выходит на большую дорогу у самого замка. Оранжереи прекрасны, великолепны, плоды и ягоды всякого рода восхищают зрение и вкус, но видно, что присутствие владельца не оживляет деятельности садовника.