Андрей Раевский: Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов

Некогда Хелм был окружен укреплениями, но теперь не видно и остатка оных. Городок весьма плохой. Квартира наша была в древнем огромном здании, принадлежавшем какому-то монастырю, а теперь занимаемом епископом Хелмским. Один из духовных, находящийся при сем Епископе, встретил и проводил нас в отдаленные комнаты. Я чрезвычайно обрадовался, узнав, что он говорит по-французски и по-немецки (в польском языке мои успехи были очень невелики). Весьма умно и справедливо рассуждал он о настоящем положении Польши. «Молодые люди, – говорил он, – обольщенные славой и мнимым величием Наполеона, почитают честью и славой служить под знаменами первого полководца всех времен и народов . Тысячи из них погибли в Испании, Италии, Германии и России, но еще тысячи готовы жертвовать жизнью для ложной славы и прихоти гордого честолюбца, который обольщает их скорым восстановлением отечества. – Десятилетний опыт не просветил их, не самим ли себе обязаны поляки свержением ига австрийского? Не везде ли были они первым оплотом войск французских? И какую награду получили за это? Мнимая вольность, купленная кровью, превратилась в рабство, свергнув отеческое правление Австрии, бедная Польша сделалась провинцией короля саксонского. Каждый французский генерал имел власть неограниченную, собственность, и сама жизнь находилась в руках жестоких деспотов. Министры и прочие государственные чиновники без всякого опасения грабят несчастное отечество, вельможи пользуются всеобщим беспорядком для поправления расстроенных дел своих. Мало или почти совсем нет истинных патриотов, которые без всякой корысти занимались бы благом своей отчизны».

Бедная Польша! Бедные поляки! Что приобрели вы гибельной дружбой Наполеона? Весьма кстати привести здесь странное, но справедливое замечание одного (мнимого) путешественника:

– Какая это земля? – спрашивал он, въехав в Польшу.

– Герцогство Варшавское.

– Какой же здесь народ?

– Поляки.

– Кто герцог?

– Король саксонский.

– Какие у них законы?

– Французские!

– Какие деньги здесь ходят?

– Прусские!

Смешное, но истинное изображение слабости и рабства.

Честолюбие нескольких человек привело Польшу на край гибели. Видное дворянство утешалось лестной мечтой, что повинуется самим им избранному монарху, что голос каждого имеет силу в собрании народном, но как редко случалось, особенно в последние времена, чтобы король возведен был на престол общим, свободным желанием государства. Не всегда ли происки и штыки иностранцев руководствовали выбором? Рассказывают смешные анекдоты об этих собраниях. «Не позволим!» – кричал один шляхтич при избрании Станислава Лещинского. «А почему?» – спрашивал у него приверженный к Лещинскому. «Да потому, что сосед мой не согласен». Было множество подобных случаев, ибо редкий из присутствующих знал даже по слуху выбираемого короля.

Я хотел видеть город, добрый ксендз не отказался быть моим спутником. Не найдя ничего достойного особенного внимания, возвращались мы домой. Поляк показал мне равнину у самого города, на которой за двадцать лет перед этим сражались русские. Разговор коснулся Костюшки.

– Он был храбрый, благородный человек, – сказал мой спутник, – но не в силах был поддержать один полусокрушившееся здание независимости польской.

В то самое время увидели мы медленное шествие похорон, довольно великолепных.

– Кого хоронят? – спросил я у сопровождавших гроб.

Мне сказали имя одной очень богатой помещицы.

– История сей женщины, – говорил ксендз в продолжение пути, – достойна любопытства и может служить весьма полезным уроком для призывающих всуе имя Господне . Есть люди, которые не вменяют в преступление необдуманные, страшные клятвы, иные от безрассудной ветрености, другие от разврата, но рано или поздно Божеское мщение постигает их. С***, муж сей дамы, человек довольно богатый, живет в нескольких верстах от города, собаки и лошади занимают его более, нежели семейство. Равнодушно смотрел он на ветреные поступки жены своей, которая, родясь с добрым, чувствительным сердцем, но, к несчастью, с сильными страстями, дала излишнюю волю своему воображению. Года за два перед этим приехал в наш город полковник с прекрасной, милой женой. Все любили их за гостеприимство и редкое дружелюбие. С*** познакомилась с ними и, невольно сравнивая хладнокровного своего мужа с пылким полковником, забыла свои обязанности. Легкомысленный полковник, обольщенный ее ловкостью и любезностью, нарушил также обеты супружеской верности. Связь их была несколько времени тайной, но можно ли утаить что-либо от проницательного взора нежной любви? Скоро подозрение превратилось в печальную достоверность: случай доставил в руки обманутой супруги (назовем ее Аполлонией) письма любовников – неоспоримое доказательство ее несчастья. Оскорбленное самолюбие укротилось несколько слезами и раскаянием супруга, который дал ей клятву не видеть более соперницы. Истинная любовь снисходительна: казалось, спокойствие возвратилось в ее сердце. Но в один праздник С*** была в церкви, случилось нечаянно, что полковница, не приметив ее, села рядом с ней. Едва увидела она виновницу жестоких своих мучений, слезы градом покатились из глаз ее, между тем преступная С***, страшась невыгодного для себя суждения публики и не зная совсем о письмах, доставшихся Аполлонии, стала уверять ее в своей невинности и в неосновательности ее подозрений. Легко можно вообразить, с каким презрением слушала несчастная Аполлония эти притворные уверения. В это время священник вынес Святые Дары. «Клянусь вам кровью Спасителя, – продолжала С***, – что ни в чем не виновна; если я говорю неправду, пусть накажет меня небесное правосудие ужасными, неслыханными мучениями!» С трепетом в сердце слушала Аполлония страшные эти клятвы, холод разлился по ее жилам, она не могла сидеть долее, и вышла. Но с того времени гнев Божий отяготился над преступницей, тело ее покрылось ранами, несносная тоска преследовала ее повсюду, и, после истинно неслыханных страданий, продолжавшихся более года, она скончалась в тяжких мучениях. Но прежде смерти просила ради самого Бога полковницу облегчить прощением горестную разлуку ее с жизнью. Добрая Аполлония не отказала ей в этом последнем утешении: она простила ее от всей души. Может быть, и Судья небесный помилует ее, оставив людям грозный пример наказания за ложные клятвы.