Дмитрий Волкогонов: Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2)

- Посол сообщил: германское правительство объявило нам войну.- Заглянув в бумажку, которую держал в руках. Молотов добавил: - Формальный повод стандартный: "Националистская Германия решила предупредить готовящееся нападение русских..."

Тишина стала словно густой, вязкой. Сталин сел за стол, посмотрел на Молотова, вспомнил, как .тот полгода назад, здесь же, после приезда из Берлина уверенно докладывал:

- Гитлер ищет нашей поддержки в борьбе с Англией и ее союзниками. Нужно ждать обострения их противоборства. Гитлер мечется... Ясно одно - вести борьбу на два фронта он не решится. Думаю, у нас есть время укрепить западные границы. Но смотреть надо в оба: имеем дело С авантюристом...

Сталин еще раз взглянул на Молотова, теперь уже зло: "...у нас есть время..." Тоже мне, провидец... В душе нарастала тревога. Сталин чувствовал себя нагло Обманутым. Пожалуй, впервые за долгие годы он ощутил растерянность и неуверенность. "Вождь" привык к тому, что события развивались в соответствии с его волей. Он не хотел, чтобы послушные соратники увидели проявление его слабости. Все ждали его слов и распоряжений.

Тягостную паузу прервали слова Тимошенко:

- Товарищ Сталин! Разрешите доложить обстановку?

- Докладывайте.

В кабинет вошел первый заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. В его кратком докладе было мало новой информации:

после ураганного артиллерийского обстрела и авиационных налетов в ряде районов северо-западного и западного направлений крупные силы немецких войск вторглись на советскую территорию. Многие погранзаставы, встретив в первом бою гигантский каток германской военной машины, погибли, но не оставили боевых позиций. Авиация противника непрерывно бомбит аэродромы. Какими-либо другими конкретными данными Генштаб пока не располагал. Никто из присутствующих в кабинете не мог даже представить, сколь драматично и стремительно будут развиваться дальнейшие события.

ПАРАЛИЗУЮЩИЙ ШОК

Нет, в первый день большого шока у Сталина не было. Была заметная растерянность, злоба на всех - его так жестоко обманули,- тревога перед неизвестностью. Тот первый день члены Политбюро почти сутки пробыли у него в кабинете, ожидая вестей с границы. Лишь изредка они выходили, чтобы позвонить, выпить чаю, размяться. Говорили мало. Все в душе надеялись, что это лишь временные неудачи. Никто не сомневался, что Гитлер получит достойный отпор. Возможно, переговаривались между собой члены партийного ареопага, на неделю-другую в районе границы завяжутся жестокие бои. Война может на какое-то время стать позиционной, до тех пор пока Красная Армия не нанесет агрессору сокрушающий ответный удар...

У Маленкова в папке лежал проект директивы Главного управления политической пропаганды "О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время", переданный ему в середине июня начальником Главного управления политпропаганды А. И. Запорожцем, которого на второй день войны Сталин заменит армейским комиссаром Л. 3. Мехлисом. 20 июня Маленков, придя по вызову Сталина в его кабинет и получив очередное задание, передал "вождю" эту директиву ГУПП. Ее стали готовить после заседания Главного Веенного Совета и выступления Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года. "Вождь" дал ясно понять: война в будущем неизбежна. Нужно быть готовыми к "безусловному разгрому германского фашизма". В соответствии с указаниями Сталина в директиве, которую он так и не успел одобрить до начала войны, узловыми были следующие положения:

"Новые условия, в которых живет наша страна, современная международная обстановка, чреватая неожиданностями, требуют революционной решимости и настоянной готовности перейти в сокрушительное наступление, на врага... Все формы пропаганды, агитации и воспитания направить к единой цели политической, моральной и боевой подготовке личного состава, к ведению справедливой, наступательной и всесокрушающей воины... воспитывать личный состав в духе активной ненависти к врагу и стремления схватиться с ним, готовности защищать нашу Родину на территории врага, нанести ему смертельный удар..."

Проект директивы, кроме Маленкова, смотрел Жданов. В конце концов дело не в директиве, а в уверенности политического руководства, что страна способна отразить любое нападение и разгромить агрессора. Директива была подготовлена в духе предложений Г. К. Жукова по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР, переданных в мае Сталину. Там тоже говорилось о необходимости "упредить противника и разгромить его главные силы на территории бывшей Польши и Восточной Пруссии". Генштаб и ГУПП полагали, что оборона может быть лишь кратковременной: войска готовились наступать. Отра-. зить нападение и наступать... Поэтому в первые день-два после начала войны у партийного и военного руководства не возникали мысли о катастрофе. Она как бы исключалась.