Леонид Кондрашев - Археология Москвы - древние и современные черты московской жизни

В поднепровских и западнославянских образцах нет только лицевых каменных облицовок, поэтому неудивительно, что крюковые сооружения интерпретируются современными зарубежными исследователями как руины крепостных стен, как, например, построенные в VIII в. крепостные преграды Торнова.

Любопытно, что на территориях массового распространения этого вида строительной техники он не был единственным. Как и в змиевых валах, в гданьских стенах X в. срубные конструкции чередовались с крюковыми. Укрепления Познани в IX – начале X в. строили из срубов, а во второй половине X в. реконструировали в крюковую систему. Обратная картина наблюдалась при возведении стен Колобжега: в середине X в. они были построены по крюковой схеме, а во время реконструкции в середине следующего столетия на том же месте были возведены стены из забутованных срубов. Сходная ситуация прослежена в Алчедаре, где поверх крюковых укреплений обнаружены остатки срубных стен. (Моргунов, 2009. С. 210.)

В Московском Кремле хаковые конструкции располагались как раз поверх срубной. (Панова, 2013. С. 60.)

Ю. Ю. Моргунов отмечал: участки среднеднепровских укреплений крюкового строя являются материальными остатками привнесенной на Русь иноземной фортификации. (Моргунов, 2009. С. 257.)

Реконструкция дерево-земляных укреплений Московского Кремля (хаковая конструкция). Раскопки М. Г. Рабиновича, 1959 г.

Данный вывод развивают исследователи Москвы В. А. Кучкин и Т. Д. Панова, полагающие, что к сооружению такой фортификационной системы могли быть привлечены выходцы из западных областей, возможно, входящие в княжескую дружину. Правда, Т. Д. Панова относит эти конструкции к ремонту фортификаций после атаки рязанского князя Олега в 1177 г.; в любом случае такие работы могли осуществляться только под руководством входившего в княжескую дружину специалиста.

Таким образом, все больше археологических данных свидетельствуют о том, что валы и стены на Боровицком мысу окружали резиденцию представителя княжеской власти, где одновременно жители сельской округи могли укрыться в случае военного нападения. В археологии даже введен термин «городища-убежища» (Руса- нова).

Отдельные находки прямо свидетельствуют об административно-представительском характере поселения на месте Кремля. Н. С. Шеляпиной была сделана замечательная находка свинцовой вислой печати, которую В. Л. Янин определил временем княжения Святополка Изяславовича, 1093–1096 гг. (Векслер, Мельникова, 1999. С. 40.)

Находки актовой печати 1093–1096 гг., а также поливной керамики киевского производства, шиферных пряслиц, безусловно, указывают на тесные связи древнейшей Москвы с Киевом.

О преимущественно военном характере Кремля свидетельствует находка 1975 года. В заполнении рва был найден меч с подписным двусторонним клеймом западногерманской оружейной мастерской Этцелина (Гицелина). Наиболее вероятная дата изготовления клинка – 1130–1170 гг. (Типологическое и хронологическое определение А. Н. Кирпичникова.)

Итак, вопрос о времени возникновения и характере поселения на Боровицком холме остается дискуссионным. Был ли это раннесредневековый укрепленный город, окруженный посадом, или княжеская резиденция, выполнявшая одновременно в случае нападения роль убежища? Или еще раньше на этом месте существовал общественный склад – «кром», превратившийся впоследствии, по мере заселения княжеской дружиной в «детинец»? (Русское градостроительное искусство, 1993. С. 44.)

Здесь уместно отметить, что И. Е. Забелин первым обратил внимание «любителей старины», что наборы металлических предметов вятичей, найденных на Кремлевском холме, явно свидетельствуют об оседлом образе жизни в этих местах (Векслер, Мельникова, 1999. С. 39). Особенный интерес для археологов представляли находки, связанные с городским ремеслом; металлургический шлак и каменные литейные формы, кожевенные изделия и сотни обломков разноцветных стеклянных браслетов (археологи считают, что стеклянные браслеты в Древней Руси носили только горожанки). Как мы уже писали, многие археологи датировали культурный слой, прослеженный как в нагорной части Кремля, так и на нижней террасе берега Москвы-реки, XI–XII вв. (Рабинович, 1971.)

Однако другие, не менее авторитетные ученые оспаривают эту раннюю дату и считают, что Москва как город сформировалась не раньше середины XII в. В это время, как они считают, были сооружены упомянутые выше мощные укрепления – земляной вал с хаковой (крюковой) конструкцией основания. А ров, зафиксированный на Ивановской площади, свидетельствует о росте города во второй половине XII в. При этом Т. Д. Панова, обобщив результаты долгой истории археологического изучения Кремля, солидарно с выдающимся исследователем Москвы академиком Тихомировым считает, что первоначальное поселение, известное по летописям как Кучково, находилось не на данном месте.