Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

В результате прилегающие к русским землям и объективно входящие в Русское геополитическое пространство Казанское и Астраханское ханства были завоёваны и присоединены, а Крымское ханство – относительно нейтрализовано. Относительно постольку, поскольку крымчаки представляли собой тогда проблему, до конца не разрешимую. С одной стороны они, как и монголы, не имели цивилизационных перспектив, жили набегами, и поэтому представляли из себя чисто военную разрушительную силу. С другой стороны, они могли лишь досаждать, уже не угрожая Руси гибелью.

Разгромить же внутреннюю владетельную оппозицию Иван и его единомышленники могли, лишь опираясь на не владетельную часть не родовитых феодалов – детей боярских и служилых дворян. Но им нужны были земли, а на земле – крестьяне, которые землю обрабатывают. Землю же можно было получить только за счёт конфискаций у крупных феодалов, и ещё – у церкви.

Ликвидация силы древних владетельных родов была выгодна для царя и общества двояким образом. Во-первых, уничтожались «самость», раздробленность, своевольство… Во-вторых, после перемещения бояр на другие земли с меньшими наделами, освобождались крупные земельные площади и поместья, которые можно было разделить между мелкими феодалами, поддерживающими царя.

Перевод бояр с их исконных земель на новые – «перетасовка» их, лишала их и поддержки их бывших крестьян и «подданных», которые при случае могли составить значительное войско. Иными словами, подрывались политические традиции вотчины – структуры по сути своей сепаратистской.

Новое внутреннее положение государства требовало и нового государственного аппарата – единообразного и управляемого на всех уровнях, от центрального до местного. Он должен был заменить прежнюю пёструю и раздробленную вотчинную администрацию.

Ликвидация раздробленности была выгодна торговым кругам, да и промышленным кругам был выгоден сильный царь как гарантия от произвола князей и бояр.

Кроме того, по мере усиления государства естественным образом возникала задача возврата в состав России захваченных Литвой и Польшей русских земель – и для усиления Руси, и для новых земельных «дач», а также задача обеспечения удобных и коротких путей через Балтику для торговли и связи с Европой.

Вот что должен был сделать Иван Грозный.

Он это и сделал, а опричнина и казни были лишь способами решения назревших задач – способами, в соответствии с нравами и обстоятельствами эпохи, действительно жестокими. И имеют ли либералы право винить Ивана за это, если сегодня якобы цивилизованные президенты и премьеры спокойно допускают массовое избиение мирного населения в самых разных регионах планеты, включая Донбасс, где только за 2014 год было убито больше невинных людей, чем за всё время царствования Ивана Грозного.

Причём Иван не хотел рубить головы ради жестокой забавы или лишнего миллиарда долларов в кармане – он хотел строить и созидать. И в той мере, в какой он это мог делать, он это и делал. И если бы все владетельные крупные феодалы думали о мощи, силе и развитии Руси под рукой могучего царя, а не пытались конкурировать с царём, то не было бы и срубленных голов.

Например, во время Ивана Грозного значительной и заслуженной фигурой считался воевода князь Михаил Иванович Воротынский. Под его руководством разрабатывался первый русский воинский устав, он был героем Молодинской битвы 1572 года у Лопасни. Тем не менее, в 1573 году князя по доносу арестовали и после пыток сослали в Кирилло-Белозерский монастырь, где он и умер. В Белозерье жили и другие опальные вельможи, и они соорудили над Воротынским роскошную усыпальницу, расписанную на сюжеты страшных мучений Апокалипсиса. Это была своего рода оппозиционная акция, «терновый, – по меткой оценке Г.Г. Прошина, – шип в царский венец».

В известном послании Ивана Грозного братии этого знаменитого монастыря, основанного в 1397 году преподобным Кириллом Белозерским, царь не без едкости замечал, что вот, мол, «над Воротынским церковь поставили, а над чюдотворцем нет; Воротынский в церкви, а чюдотворец за церковью»…

Монахи действительно привечали богатых князей и бояр, в том числе и ссылаемых в Белозерье. В том же послании 1573 года, отвечая на просьбу игумена Козьмы и братии остепенить опальных бояр, вольготно и пьяно живущих в монастыре, царь резонно спрашивал: «Ино то путь спасения, что в чернецах боярин боярства не сстрижет, а холоп холопства не избудет?» Иван писал монахам: «…А нынче у вас Шереметев сидит в келье как царь, а Хабаров к нему приходит…», и заключал: «Сами ведаете: коли благочестие не потребно, а нечестие любо… Как лутче, так и делайте, сами ведаете, как собе с ним хотите, а мне до того ни до чего дела нет: впред о том не докучайте».