Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

На деле всё было далеко не совсем так. И даже – совсем не так! Системный облик будущего Советского Союза определялся не одним Лениным, и не одним Сталиным, хотя и тот, и тот имел на вопрос огромное влияние. Но в конечном счёте два этих выдающихся влияния не противостояли друг другу, а взаимно обогащали и дополняли друг друга. Сталинское интервью весной 1918 года – лишнее тому подтверждение. Оно выдержано во вполне ленинском духе.

Увы, вокруг достаточно ясной ситуации ещё хрущёвско-брежневские „идеологические кадры ЦК КПСС“ напустили много тумана, и поэтому на истории подготовки к созданию СССР надо остановиться – хотя бы кратко – отдельно.

Ленина вопрос о дальнейшем государственном устройстве большой России волновал чрезвычайно, но как раз тогда, когда сложились реальные предпосылки для его разрешения, Ленин вынужден был то и дело „сбавлять“ рабочие „обороты“, и многое стал определять Сталин – как признанный в партии авторитет по национальному вопросу.

В начале ноября 1921 года Сталин опубликовал в „Правде“ статью „Октябрьская революция и национальная политика“. Говоря о национальной политике русских коммунистов, он пояснял:

„Существо этой политики можно выразить в нескольких словах: отказ от всех и всяческих „притязаний“ и „прав“ на области, населённые нерусскими нациями; признание (не на словах, а на деле) за этими нациями права на самостоятельное государственное существование ; добровольный военно-хозяйственный союз этих наций с центральной Россией; помощь отсталым нациям в деле их культурного и хозяйственного развития, без чего так называемое „национальное равноправие“ превращается в звук пустой; всё это на основе полного… сосредоточения всей власти в руках трудовых элементов окраинных наций (жирный курсив везде мой. – С.К .) – такова национальная политика русских коммунистов“ [1324].

В целом такой подход не отличался от подхода Ленина.

Собственно, все разумные и лояльные к Советской власти люди в пределах Российского геополитического пространства понимали, что необходимо прочное законодательное закрепление того комплексного союза РСФСР и национальных советских республик, который, с одной стороны, сложился за годы революции и гражданской войны, а с другой стороны имел многовековую общую геополитическую и, что ещё важнее, экономическуюбазу.

Ведь даже царская Россия была не только „тюрьмой народов“, но и их естественным объединителем вокруг Центра… А хозяйственные связи не в один день налаживаются, и оборвать их можно лишь насильно и с обоюдным убытком – как это было проделано врагами России с республиками СССР в 90-е годы ХХ века.

Вопрос, однако, состоял в том – насколько широко и далеко должна пойти централизация верховной власти и сосредоточение её в Москве?

Весной 1922 в Генуе должна была собраться международная конференция по экономическим и финансовым вопросам, где одним из основных вопросов являлись экономические отношения и финансовые расчёты внешнего мира с Россией. Естественно, не пригласить на конференцию Советскую Россию и другие республики, образовавшиеся на месте Российской империи, было невозможно.

Их и пригласили.

И тогда для обеспечения полного дипломатического единства советских республик 22 февраля 1922 года в Москве был подписан протокол о предоставлении Российской Федерации полномочий защищать права советских республик (Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Бухары, Хорезма и Дальне-Восточной Республики) на Генуэзской конференции, заключать и подписывать от их имени выработанные на конференции отдельные международные договоры и соглашения.

Этот официальный дипломатический союз стал первым шагом к конституционному объединению советских республик.

Однако летом 1922 года ЦК КП(б) Грузии, подстрекаемый бывшим председателем Ревкома Грузии и членом Президиума ЦК КП(б)Г Поликарпом Мдивани (1877–1937), разрешил турецкому Оттоманскому банку открыть отделение в Тифлисе, что подрывало позиции и без того не очень-то прочных советских денег. Госбанк РСФСР, естественно, возражал, и афера была прикрыта, но вызвала бурный протест Тифлиса.

Нервно повёл себя и советский Киев, где заправляли многие „будущие жертвы сталинской тирании“, в том числе – из бывших украинских эсеров, „боротьбистов“. Собственно, и бывшие петлюровцы далеко не все убрались в эмиграцию, и часть их успешно перекрасилась из „жовто-блакытных“ в якобы „красные“, фактически оставаясь националистами, а точнее – националистическими агентами влияния на Украине внешних антисоветских сил.